Хотя шведы по этому договору и отказались от главного своего завоевания, Новгорода Великого, но Густав Адольф считал договор очень выгодным для Швеции. Этот проницательный государь, несмотря на бедственное наше тогда положение, ясно сознавал силу могучего русского народа и опасности, грозившие от него для соседей. Поэтому он очень радовался тому, что в руках шведов осталось все течение Невы, и русские были теперь совершенно отрезаны от Балтийского моря. Свою радость он высказал на сейме. «Россия – опасный сосед, – говорил он, – у нее сильное дворянство, многолюдное крестьянство, населенные города, большое войско. Но теперь русские без нашего позволения не могут выслать ни одной лодки на Балтийское море. Большие озера Ладожское и Пейпус, Нарвская долина, болота в 30 миль шириной и надежные крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек». Следовательно, знаменитый король хорошо понимал, какое великое значение имело бы владение Балтийским берегом для будущего развития России, и в этом отношении сходился с гениальным русским государем (Петром I). Он щедро наградил своих уполномоченных, а более всего Делагарди из денег, уплаченных русскими по договору.
В Москве, несмотря на потерю Балтийского берега и другие уступки, также были довольны договором: во-первых, он возвращал России столь древнюю и важную ее часть, как Новгород Великий; а во-вторых, развязывал руки для продолжавшейся борьбы с Польшей. Наши уполномоченные князь Мезецкий получил боярство, а Зюзин окольничество. Особенно щедро награжден был английский посредник, то есть Джон Мерик, или Иван Ульянович, как его называли в Москве: ему в изобилии выданы меха, ткани, разные вещи, украшенные дорогими камнями, и золотая цепь с царским портретом (парсуной). Но верный представитель своих национальных интересов, Джон Мерик повел речь о другого рода вознаграждении за свои труды: он стал просить увеличения торговых льгот для англичан и, главное, позволения их купцам ездить с товарами Волгой в Персию. Для переговоров с Мериком назначены были бояре Федор Иванович Шереметев и князь Димитрий Михайлович Пожарский. Ему возражали, что теперь русские купцы покупают у англичан товары в Архангельске, отвозят их в Астрахань и там продают кизиль-башам (персиянам), отчего получается прибыль и казне, и им самим; а если англичане будут ездить прямо в Персию, то и кизильбаши перестанут приезжать в Астрахань. Указывали также на опасности по Волге от ногаев, а далее от войны персиян с турками. Мерик пытался устранить все эти возражения, но тщетно. Московское правительство спрашивало по этому поводу мнения своих торговых людей. Впрочем, переговоры с Мериком окончились, по-видимому, благополучно: на его просьбы и предложения не отвечали безусловным отказом, а говорили, что их нельзя решить без Земского совета. Со своей стороны, москвичи предлагали ему заключение наступательного союза против Польши; Мерик, конечно, отклонил подобное предложение