Больше сказано не было ни слова. Еще Джафар передал ему пять тысяч долларов, как и договаривались, для него эта сумма являлась весьма солидной.
Однако для самого Маугли и для той операции, которую они с Джафаром планировали, это была лишь капля в море. Они оба это отлично осознавали. Потому-то он и связался со Сваном, подтолкнув его на дело в петербургском филиале «Капитал-банка»…
Усмехнувшись при воспоминании о Джафаре, Маугли вошел в «сейф». Снова усмехнулся. «Курва ссучилась» – значилось там. И больше ни строчки.
«Курва ссучилась»! С таким же успехом Джафар мог бы и не оставлять вообще никакой информации – это выражение означало полное отсутствие оной. А вот если бы какой-нибудь удалой программист из «UDS» изловчился «взломать» (просто ради интереса) код этого «сейфа», то мог бы разгореться серьезный скандальчик с трагическими последствиями для Джафара. Лазарь очень не любил, когда кто-то вел у него за спиной свою игру. Джафара просто-напросто убили бы, не выслушав его жалких оправданий. Нет, предварительно из него бы вытянули все, что тот знал и задумал, но все равно – ему пришел бы конец. Однозначно. С Лазарем играть очень сложно… если, конечно, нет козырного туза в рукаве.
У Маугли такой туз был. Ну, если и не туз – так, валет задрипанный, но кое-что все же имелось. А вот имелось ли что-нибудь подобное у Джафара? Вряд ли…
Он закрыл ноутбук и небрежно кинул его на заднее сиденье.
Для начала прогуляемся по Городу, сказал он себе, выгребая «Патрол» из грязи на дорогу. Что у нас здесь изменилось за четыре года? Думаю, многое. И не только внешне. Даже не столько внешне (что может измениться – стало больше рекламных щитов на улицах? отремонтировали наконец храм, ждавший десять лет очереди?), сколько в самой сути города, его характере, настроении… Хотя, с настроением и поведением мы как-нибудь разберемся. По-хорошему или по-плохому, но разберемся. Что касается характера… он у нас у самих не сахар. Дело совершенно в ином, и ты просто боишься себе в этом признаться. Изменился не только Город, изменились вы оба, вы отвыкли друг от друга, стали чужими, словно бывшие одноклассники, бывшие не разлей вода, повстречавшиеся друг с другом через много лет. И ты уже не сможешь называть его на «ты».
А впрочем…
Эго мы еще посмотрим.
Джип вынес его на перекресток пяти дорог, и он автоматически (словно и не было четырех лет) повернул налево. Этот автоматизм его порадовал, словно хорошая примета, – значит, не все еще забыто, не настолько отвык, как думалось.