– Мы подождем. Твоей жене ничего не грозит, кроме небольшой слабости.
– Хочу проверить, подчиняется ли она парии или уже нет.
– Каким образом?
– Разбудим ее и посмотрим, что она сделает. Любопытно узнать, чем все завершится.
– Ладно, я попытаюсь, – ответил Тремаль-Наик. – У меня, конечно, нет особенной силы, чтобы вывести рани из-под его власти, но, думаю, разбудить ее сумею. Когда-то я тоже пробовал себя в подобных вещах.
– Хозяин, ты собирался заворожить тигров в Черных джунглях? – спросил Каммамури.
– Напрасно смеешься. Я нередко заставлял тигра на секунду остановиться, благодаря чему побеждал хищника.
– Идем, – решился португалец. – Только не шумите.
Миновав череду богато обставленных комнат, они вошли в просторный зал, обитый голубым шелком того оттенка синевы, который китайцы, отлично разбирающиеся в цветах и оттенках (даже будучи посредственными художниками), именуют «гобеленом после дождя». Вдоль стен стояли такие же голубые диванчики с парчовыми подушками и изящная резная мебель из палисандра.
Посередине зала, под большой золотой лампой эпохи Моголов, располагалось низкое ложе правительницы Ассама. Балдахина не было, зато на нем лежало множество расшитых подушек. За Сурамой наблюдала кормилица Соареса, молодая и красивая индианка из племени горцев. На руках она баюкала малыша.
– Спит? – спросил Янес.
– Да, ваше высочество. Посмотрите только, как вспотела! Ее словно огонь изнутри пожирает.
– Скоро все пройдет, моя добрая Митанэ. Человек, заставивший страдать рани, в наших руках. Мы в любой миг можем его убить.
Сурама спала одетой. Ее волосы разметались по подушкам. Она действительно выглядела так, словно вместо крови по венам у нее текло пламя. Ее руки двигались, будто отгоняя кого-то.
– Сурама, – повелительно произнес Янес, – Сурама, ты меня слышишь?
При звуках знакомого голоса молодая женщина вздрогнула, но глаз не открыла.
– Дай-ка я попробую, – отстранил друга Тремаль-Наик. – Надеюсь, у меня получится.
Он наклонился над рани. Сжал пальцами ее виски, потом быстро провел ими по шее и лбу, словно рисуя какие-то знаки. Янес вскрикнул. Черные глаза Сурамы открылись, она диким взглядом обвела комнату.
– Сурама, ты меня видишь? – спросил португалец.
– Зачем ты хочешь, чтобы я отдала своего сына марабу? – еле слышно прошептала та. – Ты мне приказал… Я должна подчиниться…