Полковник внимательно оглядел строй, щетинившийся сизым ёжиком гранёных штыков. Батальон был экипирован по форме – фуражки с малиновой тульей и белым околышем, на суконные малиновые погоны через трафарет жёлтой краской нанесена литера «Д». Запасные роты смотрелись разномастно, но и в них отсутствовали безшинельные, что было важно – приметы сулили раннюю зиму. Сытно позавтракавшие стрелки имели бодрый вид, хворых отсеяли заранее.
Во всех ротах значительной была офицерская прослойка. Только четвёртая состояла исключительно из солдат. Командовавший ею капитан Иванов наотрез отказывался пополняться интеллигенцией, ставя в строй пленных красноармейцев крестьянского сословия, которых он отбирал по одному ему известным критериям. Ни разу интуиция не подвела Иванова. Его рота считалась в полку одной из лучших, все солдаты в ней были рослые здоровяки.
С четвёртой соревновалась вторая рота, которой до недавнего времени руководил капитан Петерс. В её рядах находилось много шахтёров, мобилизованных весной в Донбассе. Вопреки догмам марксизма, из этих угрюмых рабочих парней с въевшейся в лица угольной пылью вышли стойкие белогвардейцы. У воспитавшего их Петерса ординарцы и связисты были исключительно шахтёрскими.
Туркул кратко, самыми простыми словами объяснил ближайшие задачи:
– Походным маршем с одним привалом идём в Дмитровск. Там – ужин и ночлег. Утром атакуем.
По команде дроздовцы разошлись для оправки и перекура. Через десять минут отряд тронулся. Ушла вперёд конная разведка. В голове колонны на гнедой красотке Гальке шагом ехал сосредоточенный Туркул. К красным, зверски замучившим его старшего брата-офицера, полковник имел персональный счёт.
По краю оврага, извилисто прорезавшего поле в видимости станции Золотарёво Орловско-Грязской железной дороги, залёг взвод офицерской роты первого Корниловского полка. Здесь проходила передовая линия. Части девятой стрелковой советской дивизии, несмотря на превосходство в живой силе, активности не проявляли. С утра они обозначили двумя цепями движение в сторону станции, но обстрелянные артиллерией оттянулись на исходную позицию.
К полудню в сплошной завесе туч проклюнулось солнце, иззябшие офицеры приободрились, мечтая о скорой смене и горячих щах.
Командовавший заставой штабс-капитан Маштаков – невысокий сухощавый шатен с потрёпанным лицом и перебинтованной шеей – имел отсутствующий вид. Он один из собравшихся в вымоине ударников не внимал рассказу поручика Цыганского, в составе первого батальона участвовавшего в пленении красного комдива Станкевича.