. В свете грядущей реорганизации он был без пяти минут начдивом.
– Штабом группы разработан план стабилизации обстановки! – энергично начал Скоблин, выказывая отсутствие резца в нижней челюсти, отчего шипящие звуки в словах слегка просвистывали.
Кутепов остался неподвижен как сфинкс, несмотря на то, что самоуправное решение комбрига-2 захватить на совещание своего начштаба, кольнуло генеральское самолюбие.
– Нами предлагается срочно растянуть фронт алексеевцев до Орла, оставив оборону города за ними. Собрать в кулак три моих полка, бросить против латышей и за неделю разбить их. Утратив лучшую дивизию, большевики потеряют сердце, и мы продолжим движение на Москву.
Скоблин перешёл к изложению тактических деталей операции. Кутепов, для себя решивший, что очередной прожект рьяного вундеркинда будет отвергнут, прилагал усилия, чтобы не покривить лицо. Гримаса могла обидеть амбициозного корниловца, тогда как её причиной были занывшие в ненастье старые раны.
Вторя комбригу, несколько дельных дополнений сделал его начальник штаба Капнин – лобастый, плотно сбитый молодой капитан, имевший за плечами академию Генерального штаба.
Следующим слово получил начальствующий над группой алексеевских и марковских полков генерал-майор Третьяков – солидного обличья мужчина с аккуратной бородой каштанового цвета и холёными усами. Не касаясь по сути предложения Скоблина, он принялся убеждать командира корпуса в необходимости оказания экстренной помощи его частям, на которые, как он полагал, приходился главный натиск советских войск.
Не так давно возглавив общевойсковое соединение, артиллерист Третьяков оценивал происходившие события излишне прямолинейно. Кроме того, в нём присутствовала ревность. Газеты наперебой трубили о подвигах корниловцев, волею командования шедших к Первопрестольной по кратчайшему вектору. После занятия Скоблиным Орла командарм Май-Маевский во всеуслышание заявил: «Орёл – орлам!». Об алексеевцах и марковцах, дравшихся в лесной глухомани и несших огромные потери, наверху словно позабыли.
Импульсивный Скоблин заёрзал:
– Извините, ваше превосходительство, хотелось бы услышать оценку моего плана.
Третьяков с достоинством одёрнул полы френча британского покроя с отложным воротником и накладными карманами на груди и боках, прогудел басом: