– Вы, наверное, там, в своем детдоме, только такое и жрали, да? – уколола она.
– Только без мяса, – не моргнув, сказал Кеша.
Он не собирался ссориться с Агнией, так что пусть не жалит, у него противоядие. Жизнь в детском доме не сахар, подначки, издевательства там дело обычное, сильные так и норовят обидеть слабого, Кеша давно уже к этому привык. И в руках умел себя держать, поэтому его давно уже никто не трогал, но память о холодных черных днях осталась. Воспитательница, помнится, была, такая же язва, как Агния, только облеченная властью, чуть что не так, коленями на горох, это летом, а зимой с голым задом на мороз. И ничего, выжили.
– А с головой что? – свысока, барским тоном спросил Эдуард Васильевич. – Подрался?
– Да нет, упал.
– А я слышал, драка была.
Кеша даже не шевельнулся, хотя драка вышла жестокой. Не дрогнули они тогда в схватке с уличной гопотой, но досталось им крепко. До смерти не забили, но злость на люберов усилилась. А мама двойной сюрприз преподнесла: одно дело, к себе забрала, и другое – в Люберцы увезла. В самый рассадник зла. А завтра в школу – через улицу. Как бы не нарваться. Он здесь чужой, «черт», «лох», как ни называй, обижать можно, даже нужно. Люберов хлебом не корми, дай только слабого опустить, уж кто-кто, а Кеша это знает, полной мерой хлебнул.
– Да мы просто шли, навалились толпой. Ну, вы знаете.
– Не знаю! – отрезал Бородулин.
– Это же Люберцы!
– И что?
– Да ничего, – глянув на Агнию, пожал плечами Кеша.
Уж она-то знала, чем живет и дышит этот город, район, могла бы и бросить свысока, что нет никого круче люберов. И на Кешу глянуть с презрением, он бы не обиделся. Но Агния его никак не поддержала, лишь усмехнулась себе под нос. Приехал какой-то лох из деревни, получил по шапке у себя там на завалинке, тени своей боится, о чем с таким говорить?
– Никаких больше драк! – Эдуард Васильевич смотрел на Кешу строго, взыскательно. – Ты меня понял?
– Так я и не собираюсь.
– Я крупный партийный работник, меня здесь знают и уважают, ты просто не имеешь права меня компрометировать своим поведением!.. Веди себя тихо, учись хорошо, слушайся меня, маму…
Бородулин заученно прочел целую лекцию, чувствовалось, что читать мораль – часть его профессии. Но также Кеша понимал, что слушаться этого типа – это его участь в новой жизни. В детском доме свои преимущества, там, среди друзей, он чувствовал себя в своей тарелке, но возвращаться туда почему-то не хотелось. Здесь у него своя комната, здесь он может есть досыта. И еще после восьмого класса он может поступить в техникум, а не в какое-то ПТУ, это уже совсем другой уровень. А кому не хочется стать человеком?