– Привет, – отвечаю с улыбкой.
– И тебе привет, пропажа, – щебечет моя подруга Карина.
С Кариной мы вместе работали в отеле Громовых. Когда меня перевели из горничных в ресепшионисты, она как раз пришла к нам на работу. Неунывающая хохотушка, умудрившаяся подцепить в отеле бизнесмена среднего звена Леонида Бровкова, за которого уже через два месяца вышла замуж. Он носит свою Каришу на руках и пылинки с нее сдувает, а она позволяет себя любить. Но самое лучшее в моей подруге то, что она не остервозилась и осталась такой же простой и открытой, какой была несколько лет назад.
– Это я-то пропажа? Ты когда из Испании вернулась?
– Вчера, – смеется Карина. – Я, кстати, привезла тебе вкуснейшее вино, хамон, а Пашке офигенные кеды.
– Если бы ты знала, как вовремя это сказала, – улыбаюсь я.
– Почему?
– Я собралась завтра отвести его в магазин за новой обувью.
– О, точно вовремя. Когда встречаемся? Я отдам все подарки.
– Я сегодня выходная.
– Отлично! – восклицает Карина. – Часиков в шесть буду у тебя.
– Жду с нетерпением.
– А как ты вообще? – спрашивает подруга. – Была у мудака?
– Была, – вздыхаю и делаю еще глоток чая.
– Ну и?
– Ну и как всегда, – отвечаю, снова поникнув.
– Вот мудила, а? Что ему, суке, не сидится спокойно? Все должны говно жрать вместе с ним. Конечно, он теперь хочет вернуться, когда все проблемы решены. Долги погашены, Пашка здоров, Агата удачно замужем. Козлина вонючая!
– Ой, не говори. Меня уже аж трясет от него.
– Надо срочно снять напряжение. Что у нас там хорошо снимает?
– Подруга с вином? – предполагаю я.
– Секс, Тина! Секс – это лучшее средство от напряжения! Ты нашла уже кого-нибудь?
– Блин, Кариш, не начинай.
– Когда я уезжала, ты обещала, что к моему возвращению покувыркаешься с кем-нибудь. Так что?
– Слушай, насколько аморально будет переспать с мужчиной младше себя? – вырывается из меня вопрос. Совершенно непроизвольно. Я не собиралась его задавать никому, даже себе.
– Ух ты, – протяжно говорит Карина. – И кто это там у нас такой?
– Не спрашивай, – отвечаю и зажмуриваюсь, будто играю в детскую игру. Пока я никого не вижу, для всех окружающих я тоже невидимка.
– Ой, да ладно тебе. Моралистка, блин. Насколько моложе?
– Лет на… – прижимаюсь лбом к стеклу и кривлюсь. – Пятнадцать… – слышу, как ужасно это звучит, и исправляюсь. – Может, на десять.