Он протягивает руки к небольшой замызганной ступе – каменной чаше для толчения, а слепец велит ему:
– Сперва возьми немного…
Но мальчик оказывается шустрей старика:
– Знаю. Кошениль… – он берет горсть высушенных до состояния окаменелости темно-бордовых жучков – кошенильных червецов. – Мы же красную краску собираемся готовить?
– Правильно, – кивает слепой. – Но в этот раз, когда закончишь молоть, вместо воды добавь крови в пропорции один к двум – она намного гуще, чем вода…
После его слов в подвале начинают раздаваться странные звуки, будто кто-то скребётся – это мальчик принялся размалывать пестом1 окаменелые частички в ярко-красный порошок.
– А что делать с оставшимся оленем? Не оставлять же его там? – спрашивает мальчик, но тут же его собственные слова заставляют его прерваться на секунду и поморщиться.
Невольно перед его глазами вспыхивает образ, как буквально двадцать минут назад его отец – пожилой слепой мужчина – хладнокровно скользнул лезвием по шее дикого животного, которое вышло из заволоченного туманом леса на поляну заднего двора особняка и без страха подошло к старику, державшего клинковую бритву наготове…
Кровь брызгает, как из пульверизатора, распыленным облаком, которое рассеивается только после того, как олень упал…
– Конечно нет, – отвечает слепой. – Если оставить его там, могут прийти волки… Лучше мы используем его кости для грунта. Шерсть и кожу выварим на клей. А из глаз… а из глаз выделим пигмент для глаз…
Мальчик снова прерывается и впервые за это время оборачивается на отца. Он пристально смотрит на него примерно пару мгновений, прежде чем заметить и сказать:
– Ты испачкался…
По привычке мальчик указывает пальцем старику на край манжеты его рубашки, которая чуть выглядывает из-под черного пиджака.
А слепой, словно видя это, кидает короткий взгляд закрытых глаз на промоченный в крови рукав:
– Знаю, – отвечает.
– И на волосах тоже, – добавляет мальчик, чуть помявшись.
Старик же, нащупав ладонью влагу, размазывает кровь по длинным седым прядям, убранным преимущественно назад. Закончив с этим, он, будто ощущая, что мальчик ещё смотрит на него, снова возвращает к нему слепой взгляд:
– Продолжай, – велит хриплый голос.
И мальчик, ещё мгновение помедлив, принимается за дело.
Но через некоторое время он не выдерживает и, не прекращая молоть, бормочет: