Глазково - страница 19
Последние минуты на Земле. «Поехали!»
Терешкова должна была опробовать ручное управление, чтобы в случае отказа автоматической системы ориентации перед спуском взять ситуацию под контроль.
Однако ни с первого, ни со второго раза у нее ничего не получилось.
Возвращение
Катапультирование прошло мягко – Терешкова приземлилась в 400 метрах от спускаемого аппарата, поблизости от расчетного района в Алтайском крае.
Местные жители помогли ей снять скафандр, и она в знак благодарности подарила им тюбики с «космической» едой. Они в ответ накормили ее картошкой с луком и напоили кумысом. И то, и другое нарушало все медицинские инструкции. Запрет вовсе не был самодурством – вернувшуюся из космоса пищу должны были изучать специалисты, а земная еда, которую съела Терешкова, нарушала чистоту медицинских тестов, да и, к тому же, могла непредсказуемым образом повлиять на саму покорительницу космоса.
Первый завтрак на Земле
Хуже того, Терешкова пыталась уже на Земле вносить изменения в бортовой журнал, и это заметили прибывшие поисковики.
Королев, узнав о многочисленных нарушениях, был страшно разгневан и заявил: «Пока я жив, ни одна женщина больше в космос не полетит». На самом деле он выразился гораздо более грубо, абсолютно нецензурно…
Возможно, это было сказано в сердцах, в запале. Существовали ведь планы запуска чисто женского экипажа и смешанных экипажей, планы выхода женщины в открытый космос.
На деле же «проклятие Королева» оказалось пророчеством: он умер в 1966 году, а после Терешковой в космос из женщин следующей полетела Светлана Савицкая, и случилось это только в 1982 году, то есть девятнадцать лет спустя. Американки до тех пор в космос тоже еще не летали, таким образом, и второй женщиной оказалась советская космонавтка. А первая американка Салли Райд полетела лишь год спустя, летом 1983 года.
После приземления
Валентине Пономаревой и Ирине Соловьевой так и не суждено было подняться в космос. Невозможно утверждать однозначно, но многие специалисты убеждены, что все сложилось бы по-другому, если бы выбор делали не по идеологическим соображениям, а по медицинским и профессиональным качествам, и первой космонавткой была бы не ткачиха Валентина Терешкова, а более подготовленная и стрессоустойчивая летчица-инженер Валентина Пономарева. Тогда бы не пришлось ждать долгих девятнадцать лет до следующего полета женщины. И улица в Глазково называлась бы именем не Терешковой, а Пономаревой.