– Ты изменился…
Он, похоже, тоже в моем внешнем виде разочаровался.
– Я тоже изменилась…
Первая минута узнавания. А виделись год или два назад. У меня стоит еще перед глазами его образ молодой. С задумчивыми глазами, утонченными чертами лица. Эту красоту вобрал написанный мной портрет. И их дети с Оксаной взяли эту утонченность черт.
– Оксана часто приезжает?
– Нет, раз в месяц.
Как-то странно живет у подруги жены в СПб. вот уже лет шесть, наверное. А с женой мечтают жить вместе, когда квартиру купят. Оксана как-то говорила: «Сын без отца вырос». Но они все равно вместе. Браки разные бывают.
– Давай направимся на берег Невы. Раньше у меня была традиция – сидеть у воды на скамейке и подводить итоги.
– Туда мы прогуляемся в другой раз. А сейчас пойдем в мое любимое местечко. Я приготовил тебе сюрприз, – говорит этот новый обросший Вадим.
– Что за сюрприз?
А! Мы направились в Лавру. Перед входом он низко поклонился и перекрестился три раза. Я тоже. Хотя моя гордыня внутри меня часто мне не давала этого сделать. И я подумала, что мне не мешает лишний раз преклонить свою гордую голову у всех на виду. Солнце светило. И мы оказались уже в волшебном весеннем мире вербного воскресенья. Люди несли вербочки.
«Мальчики и девочки веточки и вербочки понесли домой».
А. Блок.
Мне бросилась в глаза ухоженность у главного входа, посаженные южные растения, цветы.
– Какое замечательное место.
Там в Некрополе бродит моя частичка Ира Губанова и сочиняет стих:
У людей замедлены движенья,
На скульптурах горести печать.
Я пришла сюда для отрешенья,
Постоять, подумать, помолчать.
Второе четверостишие совсем другого ритма. Но мне тогда было на это наплевать. Ведь я писала только для себя. И было это все живое. Потом на Лито стала показывать В. А. свои неумелые стихи и начала учиться. В конечном итоге я научилась, но первозданность ушла. А этот стих был опубликован в газете «Красный треугольник». С. сделал мне подарок. Там же на Лито я увидела В-ва Ов-ва, книгу которого сейчас везла подарить своему другу. В интернете заказала и купила. Прекрасно помню В-ва. Он выглядел тогда старше и солидней всех учеников. Ему было лет 30 с небольшим. Имя мне сейчас пришло в голову – мистическое, несущее свое предназначение изначально. Чья-то он слава. Помню его прочитанные строчки стиха: