И теперь не мог отделаться от ощущения, что, лёжа рядом с ним, Каролина смотрит на него сквозь закрытые веки, и не знал, куда деться от этого взгляда.
Её губы сложились в еле заметную улыбку.
– Жарко, – проговорила лениво. – В Петербурге холод, а мне жарко.
У неё был крупный с горбинкой нос, чуть раскосые, смело сверкающие глаза. Бошняк не раз пробовал нарисовать её, но всегда выходило другое лицо.
– Вы любите меня? – спросил Бошняк.
И тут же пожалел о своём вопросе.
– Саша-Саша, – Каролина провела пальцем по кончику его носа, губам, подбородку. – Я и сама не ведаю. Мне с вами хорошо и спокойно…
Она говорила с еле заметным акцентом, растягивала и выдыхала звуки его имени. И оно растворялось. Становилось чужим.
– Со мной спокойнее, чем с графом? – спросил Бошняк.
– Да, – улыбнулась Каролина.
– Чем же я лучше его? – Бошняку нравилась лёгкость этого пустячного разговора.
– В одном он определённо вам уступает, – Каролина перестала улыбаться. – Он знает обо мне больше, чем вы можете себе представить.
За Невой проступали очертания крыш.
Каролина потянулась, хрустнула косточкой и пожелала вернуть беззаботное настроение:
– Я прочитала вашу книгу «Дневные записки путешествия А. Бошняка в разные области западной и полуденной России, в 1815 году».
– Вы же скверно читаете по-русски, – улыбнулся Бошняк. – И что же? Вам понравилось?
– Нет. Но я горда уже тем, что запомнила название. И я поняла две вещи. Вы любите Россию почти так же, как я люблю Польшу. И ещё: вы очень нудный и увлечены ботаникой больше, чем мной.
Каролина приподнялась на локте, сорочка сползла с её плеча. Она быстро поцеловала Бошняка в губы и откинулась на подушку:
– Скоро маскарад. Вы знали?
– Что за маскарад?
– Весенний. В масках можно не таясь ходить средь толпы…
– Я не хочу таиться, – сказал Бошняк. – Я должен поговорить с графом. Я умею быть убедительным.
Каролина посмотрела на него, как учитель смотрит на нерадивого ученика. Бошняк очень не любил этот взгляд.
– Желаете на дуэли погибнуть? – спокойно спросила она и продолжила, будто в который раз повторяла одно и то же. – Он и так узнает. Непременно узнает. Но если отношения наши не будут преданы огласке, всё может пройти тихо.
– Пройти? – переспросил Бошняк.
– Да, – ответила Каролина.
Предрассветную тишину улиц нарушил стук копыт. Вдоль угрюмых фасадов и зелёных бронзовых львов, мимо чадящих масляных фонарей бежала чёрная казённая карета. Сонный будочник проводил экипаж равнодушным взглядом и снова опустил веки.