Вот только тело Верного заканчивалось уже не уродливо торчащей челюстью, а аккуратным пластиковым кольцом, похожим на ошейник, за которым начиналась невидимая голова. Шея уже укорочена, отметил я про себя, и озноб пробежал по спине – от поясницы до затылка, как будто я голым внезапно шлёпнулся на перемёрзший наст.
Я не могу передать даже и части тех эмоций, которые я испытываю после того случая к Семёну. То, что я, идиот, не сделал до этого, сделал он. Он нашёл в интернете нормальный мануал, без «голова» и прочей «китайщины», и изучил его «от и до». Он же подготовил аппарат к операции и произвёл все основные процедуры по настройке и калибровке. Я не знаю, что делал бы без него. Пока я, как нашкодивший ребёнок, трясся в ужасе в кабинете, он работал…
Но, с другой стороны, ответственность за происходящее всё равно ведь ложилась на меня.
– Приступим, – хрипло сказал я, и операционная ожила.
Дальше последовал процесс, который я помню очень смутно, как ни странно. Мы действовали строго по инструкции – «…отделить материал донора, совместить метки на кольце и гильотине…» Руки работали, но мозг словно выставил блок на происходящее, не принимая ничего по-настоящему всерьёз.
Надо было признать, что китайский аппарат был настоящим чудом техники. Он действительно почти всё сделал сам. Как только мы поместили весь «материал» в аппарат, проверили соединения, трубки, всё заправили… осталось только нажать кнопку.
Мы – Анна Владимировна, Семён и я – переглянулись и, не сговариваясь, перекрестились. Я крестился первый раз в жизни… Но происходящее на операционном столе от этого становилось менее страшным. Как Бог, если он всё-таки есть, посмотрит на то, что сейчас под нашими руками должно произойти?
«Ладно… Если что, это сделаю не я, а Канаверо – Сяопин, – пискнул внутри ставший совсем слабеньким внутренний голос, и я дрожащей рукой нажал на сервисном мониторе клавишу «Start».
Аппарат едва слышно загудел, по экрану поползли характеристики и описание происходящего процесса. Второй монитор, разбитый теперь на несколько разных картинок, ожил – и там началась сложная «онлайн-трансляция» происходящего внутри едва заметно шуршащего «ошейника». Смотреть на картинки на самом деле было не обязательно – все процессы контролировались компьютером, везде была сигнальная программа, которая как минимум сообщила бы сразу, если б что-то пошло не так.