Юность - страница 2

Шрифт

Интервал

Мне здесь неплохо и в мороз,

Мне нипочём жара и холод,

А если не взошел коло́с,

Бумагу не терзает голод.

Но приглядитесь под конец,

Глаза раскройте-ка пошире —

Теперь я тоже ваш птенец,

Увы, формата А-четыре.

«Мне кажется…»

Мне кажется, что я живу взаймы,

С людьми не вместе, но повсюду рядом,

Слежу из-за угла, стою в тени —

Мне не нужны их пристальные взгляды.

Сложив себя в пакет за три рубля,

Я понесусь по кочкам в свой чулан,

Дойду, едва ногами шевеля,

И вывалюсь в углу, и буду пьян.

Рассвет меня немного отрезвит,

И я пойму, чем занят был вчера,

Что я, хоть сам и на корню разбит,

Пытался всюду натворить добра.

Я делал комплименты всем подряд

И выяснял, что радует людей,

О чем они друг с другом говорят,

Что служит им источником идей.

Я первым встречным раздавал цветы

И радовался снегу в декабре,

Считал Санкт-Петербургские мосты

И засыпал под ними на заре.

А просыпаясь, брел по мостовой,

Собрав все, что узнал, к себе в карман.

Переберу все, как приду домой,

Пересмотрю и снова стану пьян.

«Если рельсы в крови…»

Если рельсы в крови,

То на это должна быть причина.

Значит кто-то два года назад, не ровняя углы,

В полном лифте соседу сказал: «Вы здесь лишний, мужчина»,

Занимая последнее место у самой двери.

Значит, где-то на улице

Просто случайный прохожий,

Впопыхах не заметив людей, вдруг на них налетел.

Это значит, тот мир,

что до нашей жестокости дожил,

Был построен из сотен таких человеческих тел.

«Я был вчера убит…»

Я был вчера убит,

Перепечатан, разоткан, разбит,

Я был заранее разбавлен

И процежен —

Я был виновен в том,

Что в меру грешен.

Я вами был задуман

Не таким,

Не гениальным, даже не своим —

Я каждым вашим словом создан был,

Мне каждое движенье было важно,

Когда вы брали краски и холсты,

Я был написан на заборе —

И закрашен.

Данильченко Дарья

Революционный

Тот страшный день в истории Варшавы

Его никто не мог предотвратить!

Поляки с точно выдержанным шагом

Пришли Российскую империю давить.

Но зря они пошли, не отступили.

У граждан мирных не узнав ответ,

Они тогда ведь толком не служили.

В восстанье граждан – точно мира нет.

На всё тогда давило то восстанье

Жизнь и талант. Там разницы в давленье нет

Бывало даже, что в отчаянье

Свой отклик творческий рождал поэт.

От сильных чувств, от гнева, возмущенья

Нам некуда бежать, такой у нас конец.

Но можно душу всю излить в одном лишь сочиненье

Следующая страница