– Мам, я уже не маленькая, давай, быстренько говори, кто тебя обидел, я с ними разберусь, мало не покажется! Неужели этот толстяк Арун? – Она всплеснула руками, – ну надо же, а мне казалось, что он вроде бы ничего, не сильно вредный.
– Если ты вздумаешь с кем-нибудь разбираться, то как мы потом здесь жить будем? – задала Нани дочери вопрос, который не приходил той в голову, поскольку силенок немного накопила, а думать о последствиях еще не научилась. Вопрос явно поставил ее в тупик.
– Ну, это, как-нибудь. А что, надо позволять всяким тебя обижать?
– Как-нибудь не получится, и без того, чуть из поселка не выгнали. – Илька даже рот разинула.
– Как это? Совсем что ли? А ты чего?
Выслушав отчет матери о посещении магистрата, Илька совсем не расстроилась.
– Подумаешь, работать запретили, ну и не надо, еще лучше. Не будешь уставать, и на меня больше времени останется, сама говорила, что мало внимания мне уделяешь. – Материнское внимание ей не требовалось, наоборот, зачастую оно было только помехой в ее кипучей деятельности, это она ее так утешала.
– А жить мы на что с тобой станем? Какой никакой заработок знахарство давало, а как теперь? Никто в лавке нам с тобой ни хлеба, ни крупы, ни масла бесплатно не даст. И налоги платить обязательно надо: на дом, на содержание магистрата и стражи, а еще в королевскую казну.
– Ой, как это? Разве мы за все платим? – изумилась Илька, – а я думала, наоборот, король платит за стражников и магистрату тоже. Тоже мне, король называется, хорошо устроился чтобы последние деньги с нас тянуть!
– Тс-с, с ума сошла такие вещи говорить? Чтобы больше я никогда такого не слышала!
– Я знаю, что нельзя, так ведь нет же никого.
– И у стен есть уши.
Через несколько дней кончились последние деньги, Илька, прибежавшая с улицы застала мать в мрачных раздумьях.
– Че, мам, опять новые неприятности?
– Не сказала бы, что новые, скорее старые. Денег больше нет, вот все, что осталось, – она разжала кулак и показала медяк, – и хлеб тоже кончился, осталось немного крупы и масла, максимум на два дня, что дальше делать, ума не приложу.
– Совсем, совсем ничего нет? – И девочка заглянула в глаза матери, словно надеялась, что та шутит.
– Только НЗ.
– А что это за штука такая, никогда про такую не слышала?
– Неприкосновенный запас, на самый черный день.