– Что, никак не признаешь? – странным, клокочущим голосом насмешливо поинтересовался мужчина у Нани.
Она пригляделась, из-под распахнутого ворота древней рубахи виднелся на шее глубокий, извилистый шрам. Голос звучал необычно, потому что горло было некогда повреждено. Она помнила, кто пытался ножом его перерезать, это худое, жилистое горло, да и перерезал почти. Она его лечила тогда, Нани. Думала, что не выживет, слишком много крови потерял, а он выжил. Шуш его звали, вот как. Необычное имечко, может быть, прозвище, она не знала. Как же она сразу не вспомнила всю эту некогда громкую историю любви, ненависти и крови?
Это было почти десять лет назад. Шуш, тогда еще совсем молодой, жил в Саклеевке, славился умелыми руками, но молчаливым, чересчур угрюмым нравом. Родители его были довольно зажиточны, имели большой дом и изрядное количество всякой скотины на подворье. Как рачительные хозяева они думали о будущем и просватали за сына девушку, жившую рядом, в соседнем, очень бедном доме, зато работящую и красивую. Чем девица Шушу не угодила, неизвестно, может просто гонор молодости заставил пойти против воли родителей. Поехал он как-то по делам в город и вдруг, к изумлению родных вернулся не один, а с женой.
Эта его новоявленная женушка слова доброго не стоила во всех смыслах сразу. Высока, худа, на лицо неказиста, да вдобавок еще из острога! Девица оказалась воровкой пойманной во второй раз. По обычаю, за второе такое преступление полагалось отрубить ей правую руку. Но опять же по обычаю, можно было ее помиловать, если кто в жены возьмет, вот Шуш и взял. Зачем он это сделал, чем таким в ней прельстился, так никто и не понял.
Прожили они года два, когда молодая забеременела, наконец. Если бы она родила, то родители его, весьма не жаловавшие сноху, но очень желающие понянчить внуков, смирились бы, но не родила. Чем она вытравила плод, как сумела исхитриться сделать все молчком и тишком в доме, где полно людей, так и осталось ее тайной, но сделала. Шуш, обнаруживший столь существенную недостачу, поднял на жену руку, первый раз поднял. Как правило, деревенские бабы довольно спокойно относятся к побоям своих мужей, дело это обычное и повсеместное, поплачут, покричат да и успокоятся до следующего раза, но эта баба оказалась не такой.