Сжалившись над ним, Нани выделила ему пару сырников, чтобы заморил червячка, так сказать, пока дочка не видит. И заняла его разговором. Ее давно уже интересовало, почему далеко не все драконы оказываются на земле. Большинство из этой чешуйчатой братии как летало, так и продолжает летать. Вопрос явно смутил юного дракончика, видимо, был из разряда не слишком приятных, но разговаривать было все же куда интереснее, чем молча скучать.
– Мы же не рождаемся, как вы, мы вылупляемся из яиц, – нехотя пояснил он и заранее прижал уши, в ожидании ахов и охов. Нани уже приметила, какие подвижные у него уши и как реагируют чутко на эмоции.
– Это я знаю, – хладнокровно вымолвила она, выкладывая на сковородку новую порцию, – меня интересует почему ты человеком стал, вернее стал на него похожим?
– Яиц в кладке бывает много. Хотя не все зародыши выживают, и еще меньшее количество взрослеет, но все же время от времени нас становится много, гораздо больше, чем старейшие считают возможным для нормального существования рода. Тогда молодняк проверяют, как именно, не знаю, не прошедшие проверку или умерщвляются, если уж совсем негодные, или ссылаются на землю, существовать как оборотни, если оказываются средней годности.
– Значит, ты у нас средней годности, – задумчиво уронила Нани, обдумывая сведения и одновременно прикидывая на глазок, хватит ли сырников на троих, или надо нажарить еще? Надо еще, пожалуй, у дракошки аппетит хороший.
– Все-таки должен же быть какой-то смысл в такой ссылке? Для чего-то же старейшие оставляют вас в живых, чего-то от вас хотят? – Она смерила его взглядом, словно могла вот так, с ходу, разгадать столь сложную загадку. И таки разгадала, по крайней мере, сделала смелое предположение.
– Насколько я знаю, и на земле из вас выживают очень и очень немногие, так? Люди вас так нещадно уничтожают, что я даже думала, что теперь есть только вид летающих драконов. А что если из таких вот, чудом выживших и получаются старейшие?
Игнаши в ответ только и смог, что выпучить глаза, слишком смелым и невероятным было для него ее предположение. Он даже думать о таком не смел, а не то, чтобы надеяться.
– Почему на нас охотятся люди? И почему меня пытались убить? Я ведь никому ничего плохого не сделал. – Сменил он тему.
– Люди в большинстве своем весьма невежественны, а невежеству свойственно боятся того, чего оно не понимает, вот и убивают. Понятно? – ему было явно непонятно, он даже раздраженно головой мотнул.