Театр Ужасов. Цикл книг «Сказания о Святых Девах Лаверии и Рыцаре Света». Том IV - страница 6

Ответ очевиден – нет!

Я не такая убийца, как Моя Госпожа.

Хотя… Кого я обманываю.

Отныне всё, что я умею делать лучше всего – это лишать других Жизни.

А ведь некогда я мечтала Созидать и Творить во благо других.

Что сталось с моими детскими мечтами?!

Куда ушла та пора невинности и счастья?!

Смогу ли я вновь увидеть моего хорошего друга Сажена?!

Наберусь ли сил взглянуть ему в глаза?!

Увидев в них жестокость и гнев, не отвернется ли он от меня?!

Сможет дать шанс всё рассказать?!

Станет ли Наш Мир снова Чистым и наполненным Любовью?»

Все эти мысли не покидали бедную девушку на протяжении всех дней с момента бегства из лап Инквизиторов.

Из-под дорожного плаща проглядывались облегающие штанишки и рубаха с длинными рукавами. На ногах красовались кожаные сапоги до уровня колен. Длинные волнистые темно-русые волосы обрамляли румяные щеки. В сочетании с осиной талией, стройными ножками и томным взглядом карих глаз – делали Сиру, как звали заплутавшую бедняжку, еще более краше и привлекательнее в глазах мужчин. Чем нередко пользовалась на Службе у Короны.

Но прошлое, как не старайся, не вернуть. Оно уходит неслышно, почти незаметно и возврату к нему нет. От него остается лишь горькое послевкусие, горе Отчаяния и Разочарование в самой себе.

Мало ей всех этих Угрызений Совести, так еще на третий день разразился настоящий Ураган. Находясь на пределе своих сил, девушка не могла остановиться на ночлег в деревнях.

Дело в том, что с тех самых пор, как покинула стан Инквизиции, за Сирой по пятам следовали люди Пфальцграфа. Те прекрасно понимали – вернутся с пустыми руками, не сносить им головы. Поэтому упертые мужики и днем, и ночью выслеживали свою «добычу».

Пару раз «добыча» чуть не угодила им в руки. Всякий раз на помощь приходил большой Черный Ворон. Казалось, он ведет за собой в место, где она сможет почувствовать себя в безопасности.

В сердцах девушка надеялась, что Проводником является никто иной, как друг и Наставник Воренсий. Вспоминая дни, когда он берег и обучал её, бедняжка начинала рыдать. Ведь прошлого не вернуть. Да и желания не было – слишком страшным и жестоким оно было.