Этими мерами стала установка в холодильнике сейфа.
Подергав замок – вдруг отец забыл его закрыть, в спешке собираясь на работу, – и убедившись, что черный ящик надежно заперт, Петя аккуратно спустился на пол с вершины башни, сооруженной им из книжек и стула. Он отварил себе макарон, съел их, хорошенько сдобрив острым кетчупом, и, вымыв в раковине тарелку с вилкой, отправился в комнату – поспать часок перед тем, как засесть за уроки.
Днем он обычно дремал на отцовском диване, так как Анатолий Степанович требовал от сына, чтобы кровать была идеально заправлена – без единой складочки на покрывале. А Петя спал беспокойно, во сне крутился как егоза и лишний раз комкать постельное белье не хотел.
Диван – когда-то гордость семьи Мемуаровых, а теперь грустное напоминание о былом семейном благополучии, – стал первым совместным приобретением Петиных родителей в браке. Со временем лак на деревянных подлокотниках облупился, обивка поблекла. Её цвет, прежде ярко-зеленый, как первая трава весной, превратился в бледно-желтый – один-в-один увядающий осенний лист.
Мемуаров-старший покупать новый диван отказывался. Он уверял, что найти другой такой же удобный невозможно, ведь за годы в обивке образовались выемки, идеально повторяющие выпуклости его тела.
Недавно, правда, отец приобрел специальное покрывало, чтобы скрыть от посторонних глаз неказистость дивана и тем самым уберечь его от критических замечаний всяких там вертихвосток.
А дело вот в чем.
В очередной раз домой к Мемуаровым нагрянула соседка Люда – хорошенькая вдова с пергидрольной шевелюрой – за солью. Она, как всегда, была одета в короткий красный халатик с кружевом, пущенным по рукавам и низу. Выпятив грудь, дамочка впорхнула с лестничной клетки в квартиру и с полчаса щебетала о чем-то в коридоре, хотя Анатолий Степанович уже вручил ей то, что она просила. В хорошенькой головке, под желтыми локонами, догадывался Петя, у тети Люды не доставало мозгов: это ж надо столько есть соли и все время забывать ее купить!
Дверь в комнату была открыта, и в проеме виднелся бок выцветшего дивана. Заметив его, соседка брезгливо сморщила аккуратненький носик. «Фу! – сказала она, накручивая прядь волос на указательный пальчик. – Немыслимо, чтобы приличная женщина на таком лежала!»
Вот только ни Люде, ни другим женщинам лежать на своем диване Анатолий Степанович не предлагал.