– Будто бы ты хочешь!
– Хочу! Хочу! Потому как не желаю жить бок о бок с твоими родителями.
– Но если мы подпишем контракт сейчас, – запротестовал парень, начав загибать на руке пальцы, – то закончится он ровно тогда, когда мне стукнет шестьдесят два года.
– А мне исполнится пятьдесят восемь! – воскликнула девушка и отставила утюг. – У нас будет своя собственная квартира! Пенсия! Сорока двухлетний сын и, бог даст, внуки!
– Заманчивая перспектива, – протянул парень и, подойдя к окну, посмотрел на строителей, начавших закладывать железобетонный фундамент очередной многоэтажки.
– На завтра я записала нас на собеседование, – сказала девушка, выходя из комнаты. – Пожалуйста, побрейся. Тебе не к лицу щетина.
«Хорошо побреюсь, – согласился Никита, проведя рукой по щеке. – И зачем мы только переехали из нашего уютного Верхнепавловска в эту новую квартиру моих родителей. В микрорайон, удалённый от столицы всего на каких-то пятьдесят километров и безжалостно теснивший бетоном старое, утопающее в соснах кладбище. Здесь Аня сильно изменилась, став раздражительной, меркантильной и, кажется, даже жестокой».
Утром следующего дня, вопреки согревающим ярко – жёлтым лучам восходящего за кладбищем солнца, мороз, ухватившийся ночью, продолжал усиливаться.
Никита вместе с Аней, оставив ребёнка на присмотр родителей, заняли очередь в длинной, раскачивающейся из стороны в сторону безликой человеческой кишке, медленно исчезающей в тесных салонах подъезжающих поочередно к остановке маршруток.
Водители личных автомобилей, теснясь на узких выездах из дворов, сигналили друг другу, намереваясь как можно скорее выехать на автомагистраль. По ровной поверхности которой уже сотня за сотней пассажиров торопились в столицу, к рабочему станку.
– Все как с ума посходили! – выпалила Аня так неожиданно и неприлично громко, что прозвучавшая из её уст фраза заставила Никиту сконфузиться.
– Что ты такое стала позволять себе говорить на людях, – сказал он шепотом, одёрнув жену и приложив её сердитым осуждающим взглядом.
– Ну а чего они толкаются, – пожаловалась Аня мужу, заставив его обернуться.
– Да никто её не толкает! – воскликнула женщина лет тридцати пяти, с неохотой оторвавшись от экрана мобильного телефона. – Кому она нужна.
– Вот и не толкайте, – парировала Аня и, точно не задумавшись о неуместности своих следующих слов, произнесённых в очереди замерзающих на морозе людей, громко прибавила: – Надеюсь, мы скоро переедем из этого гадюшника.