– А тебе разве не видно? – я ответил таким же глупым вопросом.
– У меня только две точки на карте.
– Так мы мило гуляем, – я оглянулся по сторонам. Было безлюдно. – Обрадуй человека за черной дверью.
– Сможешь сделать это сам. Он ждет тебя.
– Радуюсь.
Я не врал. Человека за черной дверью я не видел уже довольно давно и у меня были кое-какие вопросы.
– Конфетку? – спросил я, когда подошел к своему Куротору и положил конфету ей на стол. Елена как обычно сидела перед компьютером. Она посмотрела на меня потом на конфету и сняла очки. Зря. Ее красивое лицо было еще милее в очках.
– Она свежая? – спросила Елена.
– Обижаешь. Я купил ее по дороге сюда. Продавец посмотрел на меня как на полудурка, когда я сказал что мне нужна самая вкусная конфета для лучшего друга в колличестве одна штука.
Елена рассмеялась. Она была новичок в нашем деле, но работу свою выполняла на отлично и мне всегда хотелось ей об этом сказать. Правда виделись мы не часто. Я только привык слышать ее голос, подражающий голосу робота. Так велит ей инструкция и даже в этом она была на высоте.
– Сможешь еще кое-что сделать для меня? – спросил я.
Елена вопросительно посмотрела на меня.
– Отправь людей к моей машине. Там человек уже заждался. В багажнике сидеть не конфортно. Спасай человека.
– Мог бы и не говорить.
Я знал, что мог, но хотелось вставить какое-то слово.
– Как у нас дела? – я попытался заглянуть в компьютер к Елене.
– Какие дела? – она рукой оттолкнула мое лицо.
– Конец месяца. Мы на высоте?
Я имел в виду нелегальный турнир, который был строго запрещен, но существовал, как все запещенное несмотря на жесткую проверку. Суть турнира была в соревнованиях между агентами за правильность выполнения обязанностей. Елена сперва была против нашего участия, но я в тот момент умирал от скуки и чтобы досадить Яковлеву принял участие в этом сомнительном предприятии и уговорил Елену последовать за мной.
– Мы на первом месте. Внесу данные о последнем задании и можем забирать выигрышь, – Елена не отрывала взгляд от компьютера, но я знал, что вопреки ее незаинтересованному виду участие в запрещенном занятии ей стало нравиться.
– И какой там куш? – спросил я хотя мне было это совсем не интересно.
– Тристо тысяч.
– Нормально. Оставь себе все.
– Купишь вино и цветы. – я улыбнулся. – Все получилось благодаря твоему умопомрочительному голосу и не менее умопомрочительному « Дветси метров».