– Митька! – крикнул он кому-то невидимому, – Зайди ко мне на чарочку.
Обернулся к Митрофану:
– Скажешься пока моим племянником с Воронежа. Мол, батя вольну получил, за что не ведаешь. А сам, мол, на базар приезжал, да не узнал, что хотел, решил остаться.
Старичок хитро прищурился:
– Не боись, паря, – вошёл, кряхтя, в избу. Гость последовал за ним, сильно согнувшись, чтобы не почесать притолокой голову.
Внутри из-за недостатка света изба казалась ещё меньше, чем снаружи. Низкий потолок, маленькие окошки, стены, две лавки вдоль глухой стены, стол – всё цвета познавшего время дерева. И, хотя очень заметно отсутствие женской руки, всё же это дом, уютный, сроднившийся с хозяином, всеми признаками похожий на него, словно на брата.
Дед Панкрат растворился в закуте за «печой», как он назвал кирпичную добротную печь, явную хозяйку избы. Митрофан присел на табурет у окна и под шуршание и звон, выползающие из закута, оглядел единственное помещение дома. Чашки и плошки дружно расположились возле печки. «Хозяйка обязательно отделила свой угол занавеской», – подумал гость. Неподалёку от печки стоял массивный сундук, накрытый тулупом. Возле Митрофана, говоря, что здесь проводит основное время хозяин, лежали на полу и полках различного размера колодки, резаки. По стенам висели пары лаптей. Как и думал гость, заметив во дворе у избяной стены корыто с вымачиваемым лыком, дед Панкрат промышлял плетением обувки. Митрофан посмотрел в невероятно чистое окошко и увидел место своей встречи со старичком: «Вот отсюда он меня и углядел».
– Осматриваешься? – Панкрат вышел из закута с бутылкой, – Правильно. Поживёшь пока у меня. Про себя особо-то не хвались. И с Митькой осторожней. Говорить сам стану. Сиди слухай.
В сенях послышались шаги.
– Пугачёв, значит? Что ж оставайся Пугачёвым.
Вошёл Митька, тощий то ли парень, то ли мужик. Весь какой-то суетливый, дёрганый, рядом с Панкратом разнился, как день с ночью.
– Здорово, дед! Чаво звал?
– Да вот, племянник заглянул, поклон от брательника привёз. Отчего, думаю, соседа на свою радость не позвать?
– Как величать, паря? – Митька сел за стол.
– Митрофан Никитич, – подсел к столу и Панкратов гость.
– Зачем к нам? – протараторил Митька.
– Да, лошадей посмотреть на базаре, – ответил дед, – прицениться, можа и купить.