Дима уперся локтями в стол, опустив лицо в ладони, и тупо пережидал, пока у девушки иссякнет вдохновение. Фальшивые звуки почти до боли впивались в уши: у парня был абсолютный слух. Когда-то он очень серьезно занимался гитарой, которая совсем не мешала второму его увлечению – программированию. А потом вдруг пристрастился к играм и потерял интерес к музыке. А может быть, надежду.
В конце концов песня действительно оборвалась, и певица немузыкально крякнула. Крекер оторвал руки от лица: женщина, раскорячившись в несексуальной позе и высунув от натуги язык, старательно брила ногу, задранную на край ванны. Легкий прилив возбуждения, что нахлынул на Димона в самом начале слежки, уже давно и безвозвратно исчез. Вернуть настрой мог бы разве только виртуозный эротический танец, исполненный женщиной у черно-белой стенки, но вместо него она просто принялась брить вторую ногу. Жирок на животе, который она, не зная, что за ней подглядывают, даже не пыталась втянуть, свисал унылыми складками.
Крекер угрюмо вздохнул и закрыл окошко с видео. Диск в системном блоке тут же откликнулся непродолжительным жужжанием, а затем выехал из дисковода.
– Не понимаю, чего его так заклинило на этих «Окнах»? – проговорил Димон себе под нос. – Да на что тут вообще смотреть? Просто какие-то никчемные люди со своими убогими жизнями. И так убиваться из-за этого?
Здесь Крекер несколько кривил душой. Иногда после очень долгих поисков и последующего ожидания ему удавалось наткнуться на интересный «сюжетец», как он это теперь называл. Но стоила ли овчинка выделки, он пока еще не решил. Слишком много времени тратилось ради недолгого удовольствия, причем, по большей части, сомнительного.
Дима спрятал диск в коробку с небрежной надписью от руки «Окна, № 3» и бросил ее в выдвижной ящик стола. Затем он отъехал на кресле, поднялся и пошаркал в кухню за пивом, пнув по пути несвежую толстовку, почему-то валявшуюся на полу. Остановившись на полпути и вздохнув, Крекер вернулся, поднял грязную одежду и отнес ее в ванную. Там он застрял, с отвращением уставившись в зеркало на свое худое, заросшее жиденькой рыжеватой щетиной лицо. Неожиданно ему захотелось чего-то покрепче, чем пиво, но для этого пришлось бы выползать на улицу. Дима махнул рукой и отправился на кухню.