Наконец он поднял голову и сказал.
– Не благодари меня, – и добавил после паузы: – А ведь по своему званию я не ниже тебя. Слова эти зажгли мое любопытство, и я стал настоятельно просить его рассказать мне, кто он и что выстрадал. Но он замкнулся в мрачное молчание. Однако попытка моя его тронула; мои предложения услуг и просьбы победили, По-видимому, его отвращение к жизни. Он вылез в окно и принес несколько бананов и огромный кокосовый орех. Затем он вновь заделал отверстие и стал есть. Разговаривая с ним, я убедился, что он свободно говорит по-французски и по-испански и не лишен некоторого умственного развития: он знал несколько испанских романсов и пел их с выражением. Человек этот был до того необъясним во многих отношениях, что с этой минуты чистота его речи меня не поражала. Я снова попытался узнать причину всего этого, но он не отвечал. Наконец я оставил его, поручив его заботливости и вниманию моего верного Тадэ.
Я стал видеться с ним ежедневно в тот же самый час. Меня тревожило его положение, потому что, не взирая на мои мольбы, дядя упорно требовал суда над ним. Я не скрывал своих опасений от Пьерро, который выслушивал меня равнодушно.
Часто во время моих посещений являлся Раск с большим пальмовым листом на шее. Негр отвязывал лист, читал начертанные на нем на неизвестном мне языке слова, а потом разрывал на куски. Я привык не расспрашивать его. Раз, когда я вошел к нему, он не обратил на меня внимания. Сидя спиной к двери, он пел меланхолическим тоном испанскую песню: «Я – контрабандист…» Кончив песню, он быстро обернулся и крикнул мне:
– Брат, обещай мне, что если ты когда-либо усомнишься во мне, то отбросишь все сомнения, как только я запою эту песню.
Взгляд его был полон величия. Я обещал исполнить его желание, не зная хорошенько, что он подразумевал под этими словами: «Если ты когда-либо усомнишься во мне…» Он взял скорлупу ореха, сорванного им в день моего первого посещения, наполнил ее кокосовым вином, предложил мне хлебнуть из нее, а затем выпил залпом все вино. С этого дня он не стал звать меня иначе, как братом.