– Ты выходил куда-то, что ли? Иаков же только что распинался про теплицы!
– А, да? – ретировался сержант. – Я думал, он про чай.
– Эх, Володя, – тяжело вздохнул лейтенант, – вот уж кто огнем размахивает в темноте.
– Ага, и дорогу в ад тоже я выкладываю?
– Ну не я же! – с улыбкой продолжал лейтенант. Похоже, их обоих изрядно забавляла вся эта напускная мистичность вокруг, казалось, обыденного дела.
Между тем настоятельница Антония широким стремительным шагом углублялась в недра коридоров, попутно шепотом раздавая указания идущим рядом сестрам. После получения инструкций одна за другой они скрывались в прилегающих кельях и поворотах.
– Что она делает? – пытаясь догнать игуменью, попутно бормотал Матфей. – Мы же не можем бегать за ней весь день по этим катакомбам!
– Антония, прошу, подождите нас! – Иаков тоже старался воззвать к матушке.
За очередным поворотом они, наконец, уперлись в келью. Дверь была закрыта, и Матфей инстинктивно потянулся к ручке, но Иаков легким касаньем остановил его:
– Успеется, – выдал он по-отечески и трижды перекрестился, произнося слова молитвы: – Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
После этого вполголоса обратился за дверь:
– Игуменья, позвольте войти?
– Прошу вас, – в ответ раздался холодный голос настоятельницы.
Матфей демонстративно закатил глаза и резким рывком отворил дверь. Перед ними предстало небольшое аскетичное помещение. Из мебели – только кровать и письменный стол, за которым прямо сейчас игуменья что-то усердно фиксировала в своих записях.
– Благодарю, что соизволили принять нас, – язвительно начал Матфей. – Давайте больше без этого цирка. Что случилось? Почему ваша послушница сбежала?
Антония неспешно отложила бумаги в сторону и пристальным взглядом окинула стоявших перед ней священников. Знакомый ей архимандрит Иаков, протоиерей Матфей и католический клирик Томаш Вробель.
– У меня нет ответа, который устроил бы всех вас, – выдержав паузу, ответила настоятельница.
– Так дайте любой! – Матфей был на взводе. – Что произошло?
– Несчастный случай, – словно выжала из себя игуменья. – София совсем юная послушница. Она с нами чуть меньше полугода. И ей было тяжело… освоиться.
– Освоиться? – переспросил Матфей.
– Да, монашеская жизнь была не для всех. Она решила уйти.
– Уйти? Что? – словно нетерпеливый ученик, протоиерей жаждал ответов.