Оказалось, что это Кацев, бывший его ученик, ставший теперь в их Институте заведующим лабораторией.
– Поздравляю, Дмитрий Натанович, с днем рождения, – сказал тот бодрым голосом. – Большое спасибо вам за помощь в применении хромосомной теории наследственности, очень она нам помогает. – Кацев помолчал немного потом проглотил хитринку и добавил: – Но мы без вас и кое-какие другие дела продвигаем. Одно из них вы можете сегодня увидеть у себя дома. Пусть он будет для вас подарком-сюрпризом.
– Спасибо, спасибо, – поблагодарил Дима, закрыл телефон, постоял в задумчивости, вспоминая свои последние перед уходом на пенсию опыты по генетике, и пошел на кухню. По дороге он в коридоре бросил невзначай взгляд в настенное зеркало. Под тусклым светом бра в нем возникла его старая помятая физиономия с заёмом редких волос на лысине, с темными мешками под глазами и плохо выбритыми щеками.
Но что это еще за чудо? Его лик был в зеркале не один. Чуть поодаль в полутьме виднелся еще такой же, тоже димин. «Какая-то чертовщина, – сказал он себе. – Наверно, это от утомления двоится в глазах».
Он закрыл их, подождал минуту потом снова открыл. Ничего в зеркале не изменилось – его портретов по прежнему было два. Дима замотал головой – влево, вправо, вверх, вниз. Но к удивлению увидел, что второе его отражение этих кивков не повторяет и остается неподвижным. Он показал зеркалу свой профиль, помахал несколько раз руками. Результат был тот же.
Мысли-догадки роем взвились в его голове: «Так, что, может быть, это тот самый подарок к дню рождения, о котором говорил Кацев, – спросил он себя. – Ну, и молодцы, ребята, наконец-то, достигли, смогли, сработали… Вот здорово, вот спасибо!».
Он повернулся к своему клону, к своей копии
– Митя, Митя! – закричал он. – Братанчик, дорогой! – В мгновенном порыве он бросился к нему, протянул руки – быстрее обнять, поцеловать, крепко прижаться к теплой мягкой коже брата. Но пальцы свободно вошли в прозрачное тело и прошли насквозь, не встретив, не нащупав, не ощутив ни плеч, ни головы, ни груди, ни спины.
«Ну, что это такое, что за нелепость! – Дима опустил голову, отвернулся, колючие мелкие слезы защипали под ресницами. – Никакой это не Митя, не клон, а порожняя, пустая оболочка, волновое изображение, цветная картинка. Немая мертвая голография».