– Ну, пусти, Гарри, ты же меня задушишь, – сказала Эмми. Было видно, что она смущена. Ее лицо и кончики ушей порозовели, она чуть прикусила верхнюю губу. – Пусти же, кто-нибудь зайдет и увидит.
– Ой, простите, я… Извините меня, как-то само собой получилось… Мне показалось, что вы споткнулись и упадете и… я решил вас поддержать, – ответил Гарри и разомкнул руки.
Эмми отодвинулась на шаг, поправляя халат и приглаживая чуть растрепавшуюся прическу.
– Хм, – наконец произнесла она, – вы явно поправляетесь. Да, это видно невооруженным взглядом.
Она снова взглянула на него, и этот взгляд словно проник внутрь его сердца, приятно лаская нежностью. Эмми развернулась и направилась к выходу. Гарри обомлел и стоял не шелохнувшись. Эмми чуть приостановилась и, взявшись за ручку двери, обернулась:
– Гарри, спасибо, что не дали упасть. Мы скоро вас выпишем. Вы почти полностью здоровы. Судебное решение об освобождении вас из больницы готово, на днях оно поступит к нам. Вы станете совсем свободны… Она хотела сказать что-то еще, но, не решившись, вышла из палаты.
Гарри не мог уснуть в ту ночь. Ему так многое хотелось сказать Эмми: и слова огромной благодарности за то, что она заботилась о нем, лечила его, безнадежно больного. Ему хотелось выразить восхищение ей как специалистом и врачом, поблагодарить за доброе сердце. Но больше всего ему хотелось открыть ей свои чувства и то, что ее ножки и нежные прикосновения маленьких, хрупких и одновременно сильных пальчиков доставляют ему неземное наслаждение. И что он очень хочет целовать ее в красивые и бездонные глаза, хочет дотронуться до ее лица. Целовать розы ее губ…
Прошли два бесконечно долгих дня, а Эмми не было. Он ждал. С бешено бьющимся сердцем Гарри внимательно прислушивался к каждому шагу, к каждому шороху в коридоре. Но ее все не было. Приходили санитарки с таблетками и уколами, приносили газеты, обед, а Эмми так и не приходила. И вот на третий день, утром, отворилась дверь, как-то слишком широко, и… появился знаменитый профессор в сопровождении многочисленных студентов. Они посмеивались и переговаривались, но тотчас замерли, когда светило науки, прокашлявшись, заявил Гарри:
– Ну, молодой человек, теперь вы окончательно выздоровели. И, мало того, – удовлетворенно скрипучим голосом и потирая руки продолжил профессор, – мало того, что здоровы, но и свободны. Сегодня вам вернут вашу одежду и оформят все бумаги. Мы предупредили ваших родственников, они вас встретят в три часа пополудни, – профессор скупо улыбнулся, глядя на Гарри и, удовлетворенно потирая руки, вышел из палаты в сопровождении щебечущей стайки студентов-первокурсников.