– А ты брови-то не хмурь, не мрачней, – старушка, прихрамывая, отошла от дочери. – Что за характер? Сразу в драку! Не стой истуканом, иди в комнату!
Дочь, поджав губы, безропотно положила сумку на тумбочку у входа и прошла в переднюю комнату, одновременно служащую и столовой, и гостиной, и, как любили говорить в Заречном, залом. Там, за большим круглым столом, накрытом, по старинке, белоснежной скатертью с синей каймой, сидел незнакомый мужчина средних лет. Увидев Степаниду, он смущенно кашлянул, поспешно встал со стула и поклонился.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, коли не шутите, – Степанида выжидательно замолкла.
– Простите за вторжение. Меня зовут Григорий. Фадеев Григорий. Я ваш сосед.
– Сосед? Какой сосед? Я вроде всех тут давно знаю.
– Новый сосед. Через один дом от вас жилье себе купил. Дом, который справа. С красной крышей.
Степанида озадаченно оглянулась на мать, потом бросила взгляд на гостя.
– С красной крышей? Этот дом продавали что ли?
– Продавали, конечно, – встряла, теряя терпение, баба Галя. – Петровна-то померла два года назад, а сын ее еще осенью дом на продажу выставил. Помнишь, Саньку-то, сына Петровны? Вот он и выставил. А сам-то давно в город подался. А теперь, видишь, и покупатель нашелся. И слава богу! Плохо, когда в доме хозяина нету.
Стеша помолчала, переваривая услышанное, и недоуменно посмотрела на гостя.
– Поздравляю с покупкой. А мы-то чем обязаны?
– Пойду я, – Григорий сообразил, что ему здесь не рады. – Спасибо, Галина Федоровна, был рад знакомству. За чай большое спасибо! Очень вкусный.
Баба Галя в сердцах оттолкнула дочь, стоящую на проходе и, подвинувшись к мужчине, засуетилась.
– Да куда ж, Гриша? Может, еще чайку? По-соседски посидим, а?
– Нет, – смущенно улыбнулся Григорий. – Спасибо. Пора и честь знать. Всего хорошего.
Старушка, бросив на дочь гневный взгляд, торопливо засеменила за ним.
– Не за что благодарить. Запросто заходи в любое время. Я всегда дома, и гостям у нас рады.
Проводив мужчину до калитки, баба Галя вернулась в дом, тяжело ступая, прошла к столу и, собирая чашки, разгневанно глянула на дочь.
– Нет, ты вот скажи мне, как можно так себя вести? Вот в кого ты, Степанида, такая каменная? Как глыба неприступная, – старушка всплеснула руками. – Молчишь? До чего ж ты неподступная, непробиваемая! Железобетонная! Это ж надо, даже не поговорить с человеком! Слова ласкового не сказать!