Иногда он любил поразить мое воображение своей дьявольской таежной наблюдательностью. Например, едем высокой, выше коня, травой. Он всматривается в траву, говорит:
– Гляди, недавно медведь прошел. Нет, – вглядываясь пристальней, поправляет он себя. – Нет, не медведь, а кони шли некованые и люди.
– Почему?
– А разве не видишь? Как раз вровень с лошадиной мордой трава кой-где общипана, лошади на ходу срывали. – Он осмотрелся по сторонам и, указывая вправо, сказал: – Значит, вот на том пригорке они делали привал: больше негде – кругом болото. Вот и мы там каши сварим.
Действительно: пригорок, полянка, потухший костер.
– Человек пятнадцать было в артели, – говорит Бакланов.
– Почему?
– А разве не видишь? – И он, играя глазами, вопросительно смотрит на меня, как на простофилю.
Я со всех сил стараюсь разгадать секрет, насколько возможно проницательно ощупываю смущенным взором головни, пепел, землю, небо, облака и никак не могу постигнуть тайны следопыта.
Бакланов, попыхивая носогрейкой, берет меня за рукав и начинает поучать, как тупого школьника:
– Гляди… Четыре дырки вокруг костра, значит четыре палки – тагана – были воткнуты в эти дырки, на каждом тагане по чайнику висело, каждый чайник на троих, на четверых, вот тебе четыре раза по четыре – сколько?
Я быстро сделал удовлетворившую его арифметическую выкладку и, краснея, спросил:
– Когда же они были? Сегодня, наверно?
– Ха-ха… Вот так угадал! – Бакланов разгреб сапогом пепел, пощупал землю. – Три дня назад, вот когда.
– Тоже скажешь, – засмеялся и я. – Подумаешь, какая точность. Может – пять дней, может – четыре… Может – месяц.
– Нет, в точности три дня. Земля под костром холодная, значит – не сегодня. И не вчера, потому что на углях седой налет сдуло. А три дня назад шел дождь. Если бы до дождя чаевали здесь, пепел смыло бы, – значит – после дождя. Понял?
Однажды я приехал к Бакланову ранней весной. Отправились в тайгу. Еще кругом снег лежал, лишь на оплешинах и взлобках бурела прошлогодняя трава.
Нашу охоту прервала жестокая метель. Мы залезли в палатку, а лошадей пустили в тайгу на волю.
Прошло добрых часа два, метель не унималась. Бакланову наскучило безделье, он взял ружье и вылез из палатки.
– Жди. Я лошадей погляжу.
Да и пропал. Ждал-ждал я, сил не стало.
«Куда, – думаю, – в такую метелицу ушел?»