Матрена, услышав ее слова, закрыла рот рукой, чтобы не запричитать.
– Господи, как же так? – прошептала она.
– Ну, подойди, подойди поближе, – махнул рукой отец Леонид. – Чего ты испугалась? Иди ко мне. Садись рядышком.
– Чего? – Лиза, насупившись, присела на краешек стула.
– Матрена мне рассказала, как она тебя причесывала, какие у тебя красивые глаза. Может, и ты мне что-нибудь расскажешь? О себе, например.
Она опасливо взмахнула ресницами, сразу недоверчиво нахмурилась, нахохлилась, как испуганная птица.
– Зачем?
– Понимаешь, Лиза, я хочу помочь тебе. А для этого я должен понимать, кто ты, откуда, почему оказалась здесь, возле храма.
Она сжалась и боязливо оглянулась, будто выбирая пути для отступления.
– Лиза, обещаю, я тебя не подведу. Не сделаю тебе ничего плохого. Но ведь, чтобы помочь, надо понимать, как это сделать, да? Вот смотри. Тебе семь лет, значит, в школу надо идти осенью, а уже август заканчивается, понимаешь?
Девочка упрямо смотрела в сторону и угрюмо молчала.
– Мы же не можем тебя спрятать, – развел руками Леонид. – Это неправильно и нечестно. Наверное, у тебя есть семья, родственники, значит, они будут тебя искать, обратятся в полицию. Если ты этого не хочешь, нам надо понимать, что делать дальше. Например, в женском монастыре есть церковно-приходская школа, там учатся девочки, живут они тоже в монастыре. Но для этого нам необходимы твои документы и законное право для тебя жить вне дома. Пойми, нельзя просто так забрать ребенка из семьи, должны быть причины для этого.
Лиза размышляла. Мысли метались то туда, то сюда. Перескакивали от одного воспоминания к другому.
И тут она так ясно ощутила ужас, который захлестнул ее вчера вечером, когда она в отчаянии схватила кухонный нож, что девочка кинулась к Леониду и крепко обняла его за шею.
– Не отдавай меня, – дрожа всем телом, закричала что было мочи Лиза. – Только не отдавай меня. Я все тебе расскажу! Все, все, все.
Уже опустился на усталую землю вечер.
Августовские вечера прозрачны и нежны. Хрустальный воздух, еще не потяжелевший от молочных туманов, словно светился, медленно напитываясь сумеречностью и сгустившейся синевой. Августовские звездопады, так прославившие эту пору, еще не истощили свой сокровенный запас, и время от времени озаряли темное небо вспышками падающих звезд.