– Мы скоро отчаливаем? – поинтересовался у кого-то из дружинников.
– Эти вот отчалят, мы следом.
– Понял, – я размышлял, как дать понять Вячеславу, что все в порядке, схема у меня и наш договор в силе.
Потом подумал, чего я менжуюсь? Парень мне помог, что называется. Могу я подойти и сказать товарищу спасибо? Могу. И я пошел, по-прежнему держась за живот на всякий случай.
– Вячеслав, спасибо за помощь! Таблеточка твоя прям волшебна. Помогла! Полегчало мне. Ты, если что, обращайся. Чем могу, помогу. Я в общаге живу, в педагогической. Меня там все знают. Алексей Лесаков, – я протянул журналисту руку. – Заходи в гости, буду рад.
– Алексей, искренность в человеческих отношениях – это основное. Я верю тебе, – негромко произнес Стеблев, пожал мне руку и забрался в автобус.
А я остался стоять на поляне, как громом пораженный. Жить ему оставалось без малого семнадцать лет. В марте девяносто пятого его убьют на пороге собственного дома. Убийство так и не раскроют. Целые сутки российские каналы будут транслировать траурную заставку с портретом Вячеслава и надписью: «Вячеслав Стеблев убит».
Сказать или не сказать? Вот в чем вопрос…
– Иди, болезный, занимай место, – раздался за спиной ехидный голос Кузьмича. – Да не туда, вон ваш автобус стоит.
Я обернулся, увидел консервную банку на колесах, кивнул и потопал в сторону раздолбанного тарантаса. По дороге домой, подпрыгивая на ухабах и колдобинах, я все думал: на фига была нужна эта облава? Нудисты разместились далеко за пределами цивилизации, так сказать. Встали лагерем, отгородили его пошитыми тряпочными «стенами» от внешнего мира. Жили тихо-мирно, никому не мешали, не буянили, в поселок на дискотеки не ходили, в пьяных драках замечены не были. И вдруг на тебе – облава!
Предположим, парочка местных любителей шелковицы набрела на палаточный лагерь, обнаружила толпу голых людей и оскорбилась в лучших чувствах. Вернулись в поселок, нажаловались участковому. Не удивлюсь, если это были какие-то хитрожопые мужички, решившие срубить легких денег на курортниках. Ну а что, собрали ягоды, продали, вот тебе чистая прибыль, и никаких затрат! Только за билет на автобус. Да и то, если на велике – двадцать минут до города, тридцать – до Центрального рынка. Все копейки в карман!
Участковый, как водится, от заявления отбрыкивался, но потом то ли сдался и принял, то ли решил проявить инициативу, сходил и отработал жалобу. Провел профилактическую беседу, поставил галочку и с чувством выполненного долга на том угомонился. И вдруг рейд.