Проводя свое детство в деревне с дедушкой и бабушкой, у которых были теплицы и огород и которые находили утешение в том, что нарушали свои высокие моральные принципы, срезая черенки растений в национальных парках, я не проявляла никакого интереса к садоводству вплоть до настоящего момента.
Нельзя сказать, что меня не тянуло к природе: все свое детство я провела, катаясь на велосипедах, бегая по полям и строя шалаши. Но были еще книги, которые хотелось прочитать, и рисунки, которые надо было нарисовать, мимолетные увлечения разными фенечками и занятия танцами. В семь лет мне выписали очки, и я покорно носила их, не снимая. Я была настолько малообщительным ребенком, что мама грозилась перевезти нас всех в квартиру без сада, пока наконец я не начала выходить во двор.
Когда пару десятилетий спустя семена интереса начали прорастать во мне, садоводство еще не стало моим любимым занятием. Поначалу это казалось неким самым беспомощным проявлением бунта: никакого намека на пристрастие к наркотикам или сексу – исключительно земля. Не было ни ночных клубов, ни бранчей, ни длинных выходных в Копенгагене или отпуска с друзьями на Кох-Самуи. Предполагалось, что люди моего возраста должны заниматься всем, и притом одновременно, – путешествовать, творчески трудиться, зажигать на вечеринках, выглядеть хорошо и спать друг с другом, произвольно чередуя партнеров. Но выращивание растений никогда не входило в список предписанных обществом видов деятельности.
Да и зачем? Земля у нас под ногами была чем-то инородным, незнакомым, тем, от чего следовало оттолкнуться, чтобы стартовать в головокружительные стратосферы пост-миллениумных обещаний. Нас воспитывали родители, ставшие свидетелями процесса роста популярности супермаркетов. Тех из нас, кто родился в последние десятилетия двадцатого века, отделяло два поколения от тех, кто жил ради вкусной еды и удовольствия.
Палисадники в девяностых годах уже не возделывали – их мостили. Комнатные растения заменили искусственные цветы и ароматические смеси. Зимние сады, укрытия для велосипедов и бесконечные метры веранды заняли те пространства, где прежде стояли теплицы.
Мы изучили основы ведения домашнего хозяйства – как готовить, убирать и находить выброшенную антикварную мебель, – а то, как ухаживать за живыми существами за пределами дома, отошло на второй план. Растений было избыточное количество. Но даже в сельской местности они служили лишь фоном. Я страстно жаждала асфальта, и шума, и свободы, выражавшейся в расположенном в пешей доступности от дома круглосуточном винном магазине. И я это обрела. Сначала в Ньюкасле, а затем – на короткое время – в Нью-Йорке и, наконец, в Лондоне, где я, похоже, какое-то время еще задержусь.