– Вот, вот… так…– усаживал он её.– Вот водичка. Возьми! – предложил.– Так, всё будет хорошо! Ты самое главное не волнуйся! Ладно?– заботился глава семейства.
Его лицо убеждало о полной готовности к любому подвигу, а глаза ловили любой жест миссис Стивенс.
– Да, да, да! Сейчас скорую… скорую вызову!– прокричал он, подбегая к телефону в соседней комнате. Движения его, хотя были чуть-чуть рассеянными, в то же время являлись энергичными и быстрыми.
Что было далее Гертруда помнила уже мутно, поскольку боли оглушили всё. Перед нею бегали и суетились люди в белом, её куда-то отводили, несли, перевозили; где-то появлялось и обеспокоенное, бледное лицо мужа…
Не будем вдаваться в подробности, что происходило далее. Это, действительно, нечто ужасное и, одновременно, нечто весьма трогательное и прекрасное.
IV
Наступил уже второй час ночи, но это время не учитывалось.
Совсем недавно прекратился женский вопль в стенах родильного отделения… Около получаса спустя в длинном коридоре появился врач. Он подошёл к мужчине, который не переставал ходить взад вперёд, явно о чём-то переживая.
– Мистер Стивенс?– спросил он, подойдя к нему.
– Да, я!– ответил тот, выражение лица которого резко изменилось с появлением медика. Он как будто приободрился. В глазах, направленных на гинеколога, просиял луч надежды и счастья, которое, казалось, вот-вот выльется наружу.
– Я- доктор, принимавший у вашей супруги роды,– объяснил первый. – Роды прошли успешно, и я спешу вас обрадовать. У вас родился мальчик!
– Правда?! Доктор, это так?– с мистером Стивенсом случилось то, что было предсказано выше.– У… У меня мальчик?– спрашивал он, хотя сам до конца не понимал был ли это вопрос или это было удивление в вопросе. Молодой человек, только что ставший отцом, смеялся и плакал одновременно. Он готов был обнять весь мир. Он был самым счастливым человеком на планете (по крайней мере, так считал).
Теперь при всяком новом вопросе и уточнении, обрадованный, он хватал за плечи доктора, и глядя такими большими глазами на него, спрашивал, и спрашивал, и спрашивал. Стараясь уловить каждое слово, слетевшее с уст медика, мистер Стивенс затаивал дыхание, пытаясь перевести дух, успокоить клокочущее сердце в груди, но этого ему не удавалось.
– А как она? Как Гертруда? А… а малы… малыш?… Он возле неё, возле мамы?… Можно ли увидеть?… Как?… А что мне делать?… Что простите?… Когда?… Но я… А она… И он…– были слышны громкие реплики Уильяма Стивенса, которые сменялись тихими и точными объяснениями врача, который был также рад, что принес «благую весть».