А потом его в меру пухлые губы растянулись в широкой улыбке и он засмеялся.
– Ты что ли и есть тот самый психотерапевт?
Он заржал еще громче.
– А я то думал, тут бабушка какая-то будет сидеть и жизни меня учить.
Он жевал шумно жвачку, сел на кресло, и закинул ногу на ногу вальяжно. Вытащил сигарету.
– У нас тут не курят.
– Да? А та другая мозгоправка мне разрешила. Она правда старая как сама смерть, но добрее тебя. А ты выглядишь как чучело.
Я задержала дыхание, пытаясь успокоиться. Вот лучше бы он молчал, ей-богу.
– Давайте всё же на вы, да и не прилично комментировать внешность первого встречного человека, как бы он вас не раздражал.
– Это кто сказал? Что хочу то и делаю. Тем более, ты реально смешно смотришься в этих очках, как бабулька. Но халатик мне нравится, он прошёлся по мне оценивающим взглядом. А что у тебя под халатом? – потянул он ко мне свои руки.
– Давайте всё же вернемся к цели вашего визита, – я намеренно пыталась не отвечать на его провокационные раздевающие взгляды, иначе могла покрыться румянцем с ног до головы. Смешно, на меня никто так никогда не смотрел. Но я не обольщалась, скорей всего он специально меня провоцировал, чтобы я его выгнала, а не потому что я ему интересна как женщина.
– У вас проблемы в школе, по словам вашего отца.
Артём тяжело выдохнул, снова полез в карман за сигаретами, но я его остановила.
– Согласно требованию школы, все наши разговоры будут записываться. Вы должны будете предоставлять отчеты, поэтому советую говорить по существу.
– Сколько тебе лет? – я оторвалась от записей и посмотрела на него.
– Двадцать три. А вам?
– Шестнадцать. А по тебе и не скажешь, я думал ты еще школьница.
Я потерла переносицу.
– Я закончила вуз.
– Ну тогда точно бабулька, по сравнению со мной. Ладно не заводись, просто предок достал, постоянно бесит, грозится лишить денег, затем наследства, из дома выгнать. Не любит он меня.
– А ваша мама? – сказал я, делая пометки.
– Она умерла, когда я был маленький. От воспаления легких.
Я подняла на него взгляд.
– Сожалею о вашей потере.
Артём сморщился.
– Мне не интересно что ты там сожалеешь. Тебя это не касается.
– Хорошо, продолжим, я могу включить диктофон.
– Еще нет, он поёрзал на кресле. Я кое-что натворил и поэтому меня хотят упечь в тюрьму. Отец боится огласки, так как это отразится на его карьере, а школа не хочет со мной иметь дело, поэтому мы и вынуждены ломать эту комедию здесь, лишь бы школа думала, что я раскаиваюсь и исправлюсь.