Осталось только переехать. Ну и роман написать. В Алисином случае первое выглядело намного сложнее второго. Мать грозилась инфарктом, полицией и божьей карой. Во все три угрозы верилось плохо: здоровье у Зинаиды Петровны было, тьфу-тьфу, полиция вообще ни при чём, а в бога в их семье как-то верить не принято. Но Алиса с детства привыкла мать бояться, а защитницы в виде бабули уже не было. Однако этот последний демарш матери с тремя пальцами и требованием продажи наследства, наполнил Алису отчаянной храбростью. Она почувствовала себя настолько глубоко загнанной в угол, что страшнее было оставаться в нём, чем попытаться выбраться.
Твёрдое решение переехать сегодня же оторвало Алису от табуретки, высушило слёзы и придало бешеную скорость. Она металась по квартире Зинаиды Петровны, сбрасывая свои вещи в огромный мусорный мешок. Через пять минут он уже был полный и совершенно не подъёмный.
– Стоп, – сказала сама себе Алиса, – остановись. Дыши. Думай. Никто тебе не запретит забрать вещи потом. Наверное. Неважно. Возьми самое необходимое. А что у тебя самое-самое? Ничего. Паспорт и документы на квартиру. Даже зубная щётка твоя у бабушки есть. То есть, в бабушкиной квартире. Нет, глупая голова, зубная щётка в твоей квартире. В твоей.
Алиса не стала присаживаться перед выходом. На дорожку сидят тогда, когда хотят вернуться. Не в её случае, не в её…
Читатель рождается читателем, чтобы читать. Писатель – писать. А не вот это вот всё: ранние подъёмы, походы на работу. Когда запищал будильник, мой организм проснулся вместе с надеждой: сейчас отключу писк и посплю ещё часок-другой. Ага…
Вместе с «ага» вернулись воспоминания. Прогулка по тропам Неяженска, которые не принято указывать в путеводителях. Заброшки, таращащиеся с подозрением на заблудшую пешеходку. Странным образом живой магазинчик в подвале потрёпанного двухэтажного особняка, торгующий старыми книгами и хламом…
Вот любовь к книгам меня и подвела. С тихим, но радостным поскуливанием, скатилась по ступенькам к входу магазина. Старичок, похожий скорее на нечто из ассортимента своей лавки, чем на продавца, разрешил мне взять любой предмет за покупку двух книг.
Фолианты, как высокопарно нарёк еле держащиеся в обложках истрёпанные листы их хозяин, стоили неприлично дорого. Но мне очень, очень хотелось купить хоть что-нибудь! Выбрала французский перевод сказки «Крошка Цахес» и миниатюрное издание «Принц и нищий». На большее денег у меня не хватило.