Поняв серьёзность дела, она начала выпытывать у него – что она сделала не так. И умолять….
«Ведь ей нужен был всего лишь один единственный шанс». Знакомый голос за прикрытой дверью окликнул парня и вмиг вернул ее на землю – дверь распахнулась, и полуобнаженная Дженнифер повисла на его шее, расплываясь в ухмылке, иронично промолвив:
«Ой, ты совсем промокла! Ты только посмотри, как вода стекает с твоих патл. А до дома совсем далеко. Кстати… совсем забыла. С днём рождения, моя хорошая! Подарок мой ты уже получила. Я от всей души! Извини, только не поцелую и не обниму, а то ты вся мокрая и холодная. А ты же сама знаешь, как я жаб с детства не жалую». Эмре стало, хоть и немножко, неловко, но он решил не извиняться. Он просто ухмыльнулся и сказал, что это вина Камелии.
«Уж больно скучна она ему. Блеклая, как безжизненная тень… Неинтересная, как затянутая лекция… Сложная, как запутанная книга… Есть другие, что могут значительно больше чего иного предложить. Да и вообще, чувства испаряются… Особенно, если их и не было никогда». Она знала наизусть эти несколько предложений из его наполненных жалостью и презрением уст – десятки, а то и сотни раз она прокручивала эти фразы в голове. И мучилась. Каждый раз мучилась над их смыслом, погружаясь всё больше в себя и растворяясь в своей тусклости и незначимости.
После отношений длиною в полтора года он даже не утрудился пустить ее в дом или хоть как-то утешить. А ведь он точно знал – какую чувствительную душу девушка имела; элементарное человечное «прости, так вышло» могло смягчить удар и долгие месяцы мучений от этого предательства, тем самым не дав потерять веру в людей. «Нет, как ни крути, но Эмре хотел заставить её страдать», – должна была она признать сама себе.
Ей было так плохо в тот момент. Камелия не помнила, как выбежала из-под навеса дома снова под проливной дождь. Слезы на её щеках смешивались с его каплями, когда она брела к своему морю – в то место, где всегда находила покой в минуты отчаянья. Редкие прохожие глазели на нее, ливень лил, но девушке было всё равно. Это предательство от двух горячо любимых людей пронзило ее сердце неописуемой, неутихающей болью. Безжалостные слова задели ее открытую душу, что обросла с тех пор панцирем, надежно охраняя ее от новых повреждений.