– А что, святые изменились? – удивился дровосек.
Ван Мин вдохновенно продолжил:
– Когда-то в эпоху династии Тан некий Люй Дунбинь, позже названный одним из восьми даосских бессмертных, выпивал в кабачке Юэянской башни[31], и у него кончились деньги. Тогда Люй подобрал с пола зеленоватый камень, капнул на него из тыквы-горлянки немного эликсира, и тот превратился в золото. Люй расплатился и славно напился. Позже написал: «Трижды, неузнанный, пил в Юэян и, горланя стихи, перемахнул через озеро Дунтинху». Там-то его и встретил Владыка озера, пригласил на чай, а когда они уселись, спросил: «Может ли сотворенный только что патриархом кусок золота назавтра превратиться в нечто иное?» На что Люй Дунбинь отвечал: «Да этот камень и через полтысячелетия останется простым камнем». Владыка Дунтинху вздохнул: «Почтеннейший гонится за сиюминутным богатством, не думая о том, какой вред сие способно нанести всем существам через те самые пять столетий[32]». Эти слова растревожили святого: «Премного благодарен за наставление!» И тут же на месте он дал торжественную клятву впредь не превращать камни в золото. А еще Владыка озера попросил его боле не обучать буддистов дару пожертвования и кормлению голодных духов. Люй Дунбинь пообещал: «Грядущие святые – это мои внуки, пошто научать их подобным магическим трюкам и омрачать их помыслы нечистыми страстями суетного мира?![33]» После сей клятвы бессмертные не отваживаются заниматься подобными делишками, – закончил рассказ Ван Мин.
– Ну, что же, – вздохнул дровосек, – тогда, может, хоть подаришь что-нибудь на память о нашей встрече?
Ван Мин и тут вывернулся:
– Приходи завтра на это же место, я захвачу для тебя пилюлю эликсира молодости.
«Золото – мертвое сокровище, – подумал дровосек, – пусть бы даже он его подарил, но коли мне не суждена долгая жизнь, не шибко оно и сгодилось бы. А так проглотишь пилюлю – и омолодишься, седые волосы почернеют, проживешь хоть тысячу, а то и десять тысяч лет. Здорово!» А вслух произнес:
– Раз уж ты обошел меня с золотом, пусть будет пилюля бессмертия – пожалуй, это даже лучше. Только ты, святой, не обмани!
Ван Мин нарочито громко произнес:
– У великих мужей так: слово вылетело – на четверке коней не воротишь.
Откуда дровосеку знать, что Ван Мин просто стремился от него отделаться? Радостно напевая, он ушел.