– Мы не свободные варвары, Джуан. Мы не Циркачи, и ты как никто, должна это понимать. Свобода выбора делает человека рабом своих страстей. Чаша, которую такие люди хотят заполнить – бездонна. Не уподобляйся их иллюзиям и принимай свою судьбу такой, какая она есть.
Слушая слова отца Джуан все больше понимала, как манит её эта свобода, как хочется ей ощутить ветер, который треплет волосы и щекочет кожу.
– Да, отец, – тихо, но твердо, произнесла она, – я знаю свою судьбу и буду ей следовать.
В глазах Джуан зажглась решимость и вместе с тем какой-то тяжкий груз лёг на её худые девичьи плечи.
– Можете передать Гранду Зарию, что я принимаю его предложение руки и сердца, – обратилась она к королевскому стражу громким голосом. – Я готова принять его на аудиенции и обсудить все.
Стражник кивнул и быстро вышел из зала, скрывшись за массивными дверьми.
Джуан скорбно подумала, что вместе с ним ушла и её надежда на другую судьбу.
– Ты поступаешь благоразумно, моя дорога, – сказала Маркиза, похлопав дочь по руке.
– Именно! Как истинная баронесса! – громко провозгласил Порфир. – Джуан Гарлет Толах – будущее нашего города!
Как ни странно, но в ответ на этот торжественный возглас, стража зазвенела копьями и загремела щитами в знак одобрения. Но сама Джуан была не рада этой музыке.
– Сообщите всем горожанам об этом прекрасном и знаменательным событии, – приказала Маркиза, – пускай будет пир.
Джуан и подумать ничего не успела, как в зал ворвался стражник, гремящий сапогами и, пав на колено перед троном, с тревогой воскликнул:
– Сэр! У нас беда!
Порфир велел Джуан жестом отойти к трону матери и сам поднялся на ноги.
– В чем дело?
– Циркачи, государь....– почти прошептал стражник.
– Что они?! – в голосе Порфира послышалось негодование.
– Они обокрали Корабельщиков, сэр! Ваш брат, государь Бар, он в ярости!
Порфир стукнул кулаком по подлокотнику на троне и сказал:
– Мерзкие дикари! Варвары! – и повернувшись к Джуан, добавил, срываясь от возмущения: – Видишь дочь моя, до каких низостей может дойти человек, если дать ему свободу!
– Конечно, отец, – безропотно кивнула она.
Порфир застонал и обессиленно рухнул в своё кресло. Несколько минут проходило в молчание и слышалось лишь хриплое дыхание главного вельможи да шорох руки Маркизы на плече мужа, затем Порфир сказал: