Через несколько дней я познакомился с Антонио Барбьери из газеты «Сан», потом со знаменитым Сержем Шмеманом, корреспондентом «Нью-Йорк таймс». К нам в гости пришел Клаус Кунце, представлявший в Москве «Вестдойче рунфунк», затем многие другие, чьих имен я не запомнил. Последовали приглашения на домашние «пати» у журналистов, знакомства с дипломатами…
Через пару месяцев все это стало привычным, даже развлекало, несмотря на страх, что вот сейчас вызовут куда надо и спросят: «Чего это вы там, Алексей Львович, делаете? Родину продаете?»
Но никто никого никуда не вызывал, чувство страха притупляли закордонные джин с тоником и виски многолетней выдержки, которые в обилии выпивались на вечеринках. В общем, «все хорошо, прекрасная маркиза», только… про «Авось» никто не вспоминал, и задуманный план так и не давал результатов.
Может быть, в этом была рука провидения? Ведь фонограмма-то не была закончена. Если бы все двинулось раньше срока, я не сумел бы завершить запись пластинки. Работа велась уже полтора года в студиях государственной (!) фирмы «Мелодия». Сам по себе факт, что такая крамола записывается официально, был невероятным. Но…
Расскажу, как удалось это сделать.
Тогда, полтора года назад, по вполне понятным причинам я не мог прийти на худсовет фирмы «Мелодия» и показать домашнюю запись и клавир «Авось». Меня просто сочли бы сумасшедшим. А записать в то время фонограмму для пластинки в СССР нигде, кроме как в «Мелодии», было невозможно. Только там имелось оборудование, позволявшее сделать запись на современном уровне.
Ясно, что «Мелодию» можно было захватить только партизанскими методами. Нужно было найти в руководстве «Мелодии» сотрудников, которым можно полностью довериться, открыть все карты и получить их согласие на фактически подпольную работу, короче, завербовать.
Ах, надо было знать редакторов тех времен! Договориться с кем-нибудь из них было делом совершенно безнадежным, обреченным на полный провал. Из страха быть заподозренным в симпатиях к оппонентам власти и просто за свою шкуру они беспощадно вымарывали, запрещали, резали, сокращали, в общем, всячески уродовали художественные замыслы несчастных авторов. Впрочем, те безропотно шли на компромиссы и еще дарили редакторам подарки.
Поэтому, когда Евгения Лозинская, молодая особа с копной вьющихся белокурых волос, голубыми глазами и изящной миниатюрной фигуркой, прослушав «Авось» в моем исполнении, где я пел все роли, сказала, что я гений, что произведение потрясающее и что она сделает все, чтобы оно увидело свет, я был на седьмом небе от счастья. Не потому, что меня похвалили, а потому, что Женя была редактором «Мелодии». Правда, не музыкальным, а литературным, но именно это обстоятельство и стало тем самым золотым ключиком, благодаря которому открылись заветные двери фирмы «Мелодия». За ее образом классической блондинки скрывались глубокий творческий ум, железная воля и способность совершать самые рискованные поступки.