Я тайком от тебя скопил немного денег и пришёл на приём к Проводнику Новых. Потом ещё на один и ещё на один… Пока не понял, что самой большой проблемой Новых спиритиоников было не то, что они паразиты, а то, что они, собственно говоря, недоучки. Терапия в группе Новых не дала мне ничего: запрет на работу с неизлечимыми оказался не пустым звуком.
Однако у Проводника Новых была другая сторона личности. Её звали Мариной, она была красивой, и она хотела насолить Проводникам официальной группы тем, что уведёт у одной из них мужа.
Мужем был, конечно, я. И ей практически не потребовалось усилий: глубоко внутри я настолько отвратительно себя чувствовал и настолько презирал свою нынешнюю жизнь, что был лишь рад разорвать последнюю ниточку в наших отношениях: пусть и эфемерную, пусть и сугубо официальную, но верность своей супруге.
Домой я в ту ночь не пришёл. Я провёл эту ночь у Марины. Но я не пришёл к Марине в следующую ночь. Я написал тебе короткую записку о том, что наши отношения закончены, купил билет и уехал в Германию.
Не описать, каким предателем я себя чувствовал. Я нашёл в себе силы воссоединиться с ребятами из моей старой группы, и они, памятуя о старой дружбе, нашли мне местечко в одном пабе, где я каждый вечер отрабатывал своё питание и проживание, продолжая играть на бас-гитаре.
Однажды я написал тебе, где я и как живу, но ответа уже не получил.
И так продолжалось пять лет, пока однажды…
Пока однажды в бар не зашёл почтальон и не передал мне письмо, в котором сообщалось, что ты погибла под колёсами машины. Я оставался твоим официальным мужем и твои родственники снизошли до того, чтобы отправить мне приглашение на твои похороны.
Я думал, что я забыл тебя, а в сердце моём пусто, но только сейчас понял, какую пружину эмоций я сжимал внутри, не давая ей освободиться… Я сидел и полчаса рыдал над этим письмом, как мальчишка. А затем купил билет и в тот же вечер вылетел в СССР.
На похоронах меня почти никто не помнил, и я держался в сторонке. Да и не хотел я говорить ни с кем из твоих родственников. Хоронили тебя по православному обычаю, и я думаю, что это была не твоя инициатива, а, скорее, твоих родителей.
Гроб занесли в небольшую часовенку при кладбище. Полутёмное помещение всё пропахло свечами и маслом. Твои родные со скорбными лицами и слезами на лице стояли вокруг гроба с открытой крышкой, в котором лежала ты… твоё тело. Поп что-то говорил про твоё путешествие в новую жизнь, пропел несколько псалмов, проинструктировал родственников о правильном поминовении покойника, но я его не слушал. Я смотрел на тебя и не мог поверить, что в гробу лежишь ты, а не я. Там должен был лежать я, обязан был быть я! Не ты!