Кот захохотал.
Если вы сомневаетесь в том, что коты умеют хохотать, то когда-нибудь услышите смех Лжебарса и поймете, что еще как умеют
– Он веками сидел и ждал, пока про него хоть кто-то вспомнит. Он снился всем подряд писателям, рыдал, зная, что больше никто и никуда его не позовет, как наших испугавшихся патриотов. А тут такая удача, нас всех запретили, а перед ними открылась дорога в погибающий мир. Ну что за прелесть эти времена глухие, когда и Фаусты в цене.
Кот произнес целую речь и сам себя оборвал на полуслове, что это он разговорился, когда мир рушиться окончательно и бесповоротно. И все-таки он прибавил:
– Увижу я, как будет погибать любимая моя отчизна,
Я буду одиноко пировать над бытия ужасной тризной.
И он так тяжело вздохнул, и казался таким опечаленным, но одухотворенным, что Алина вздрогнула.
– Ты, правда, думаешь, что мир погибает, что мы ничего больше для него не сможем сделать?
– И это говорит та, которая поставила на мне крест, выкопала покрытого мхом беса, и с его помощью решила спасти этот мир. Это ли не настоящее безумие, Мефистофель тебе точно поможет, вне всяких сомнений.
– Но вы в прошлый раз тоже не спасли его, как и раньше, – напомнила она наглому коту, ведь он в ее глазу соринку видел, а в своем бревно не замечал
– Не спасли, – согласился кот, – но мы хотя бы старались.
– Плохо старались, – буркнула Алина.
– Может и плохо, но не хуже твоего будет. Вот теперь и посмотрим, как твой Фауст вас всех спасет.
Кот был прав, а если бы и не прав, то и тогда с ним спорить бесполезно.
– Ладно, хватит шипеть, давай подумаем, можно ли хоть что-то предпринять для того, чтобы спасти мир.
– Да ничего нельзя сделать, – отрезал кот, – но мы все равно не будем сидеть сложа лапы, с этим я согласен. Не зря же к тебе пробирался, вон весь поранился.
Алине показалось, что он сменил гнев на милость, но доверять Барсу было глупо, кто бы в том сомневался.
– А не доверять опасно, – напомнил он, – кот все еще прекрасно читал ее мысли., как она могла о том позабыть?
Такой была их очередная встреча. Веселого мало. По поводу апокалипсиса он вряд ли шутил. Но разве надежда умирает не последней? В душе писательницы она пока умирать не собиралась.