Хотелось мне их, наверное, и поторопить немного, но я молчала: не стоит вот так уж!.. Пусть спокойно развлекаются, а тот, кто ждёт уже практически обещанного продолжения вечера, пусть… подождёт ещё. И так уж уселся на диван ко мне вплотную, словно так и должно быть! Рукам, конечно, воли не даёт да и вообще, ведёт себя так, словно ничего не происходит: с ребятами моими общается, пьёт, ест, но при этом ни на секунду не перестаёт ко мне боком прижиматься. Чёрт знает что, меня уже в жар от этого бросает! И при этом так хорошо, что сил не нахожу подняться и пересесть. Вот это игра у всех на глазах, невероятно будоражащая и увлекательная, играла бы в такое и играла! Воздуха вот только немного не хватает…
– Так, всё, люди, поехали, завтра всем на работу, – в какой-то момент проговорил Никита, и все дружно и по-прежнему весело начали подниматься. Я тоже подскочила: надо было собрать им кое-что с собой, потому что вдвоём с мужем мы столько не съедим. Уже на выходе из зала я обернулась на Максима.
– А ты чего сидишь? Или, может, не поедешь, останешься у нас? – продолжая игру, спросила я.
– Нет, мне тоже завтра на работу, – ответил он, очищая мандарин, но при этом глядя безотрывно только на меня. Смотрел он вроде и хитро, но как-то так, что прочитать по глазам всё, о чём он думает, не составило бы труда. А может, я просто уже совсем забила себе голову – не знаю. Знала я на тот момент только одно: хочу! Хочу. И тем сильнее хочу, чем глубже понимаю, что очень скоро получу то, чего хочу. А моральная сторона вопроса – да ну её! Как-нибудь на этот раз обойдёмся. Пускай будет просто хорошо.
Хорошо и было, и тем лучше, чем ближе становился момент единения. И даже не хотелось ничего приближать: казалось, пусть всё идёт как идёт! Пусть ребятушки, смеясь и подшучивая друг над другом, наконец рассядутся в машине на заднем сидении, вернее даже, набьются туда кое-как вчетвером, – ехать им недалеко, меньше получаса, да и кого я ещё могу попросить сесть рядом со мной, как ни Максима? На него ведь вся надежда, если что.
Стоило нам доехать до того дома, где жили мои дети, как все они моментально разбежались, остался только Никита. Сын вышел, обошёл машину, заглянул в салон с пассажирской стороны, пожал на прощание руку своему новообретённому родственнику, оглядел нас обоих, задержал взгляд на мне.