Поляна была огромной.
– Забери меня черный, как ярко, – Мутный крутил головой, пытаясь запомнить детали.
Солнце посте тёмного Леса слепило. Могучие стволы старых стодневных деревьев врастали в небо, и где-то там, высоко, они расширялись, от них отходили ветви, которые когда-то поддерживали листву, не резкие и прямые, как у незримых, к примеру, хвойных и листопадных, а плавные, словно каркас огромного купола.
– Сколько же здесь древесины, – Щербатый присвистнул.
– Немало, – Мутный пытался настроиться. Внутренне. Услышать дыхание, которое надо услышать.
Все деревья казались мертвы. Листвы на них не было, бутоны не выросли. Казалось, что тут гадать. Но внешность обманчива, и никогда ещё поговорка не звучала так кстати.
После потери листвы деревья ещё жили, бывало, довольно долго. Ни одно поколение людей выростало и старилось, в ожидании, пока те умрут.
А ошибка могла стоить дорого. Пускай не придут топтуны, пускай пронесёт. Сипатый вот говорит – это грех, срубить дерево, которое дышит…
А деревья дышали.
Мутный не сразу почувствовал, настолько он был очарован.
Деревья дышали.
Слухач повернулся назад, чтобы увидеть.
Увидел.
Лепестки губ раскрылись, мох на спине поднялся, топтун заурчал. Протяжно. Как кошка, когда её гладишь. Или саммака.
– Пошли, – произнёс Щербатый, – не повезло.
– Погоди, может, живы не все? – Мутный ходил по поляне, стараясь прислушаться.
– Вряд ли. Поросль одной ночи. Я бы не рисковал… Да и масло почти закончилось.
– Уболтал, – Мутный остановился, – пожалуй, ты прав.
И он хотел сказать что-то ещё, вставить одно из своих выражений, которое понимай как знаешь (за что его, собственно, так и назвали – Мутный).
Но не сказал.
Откуда-то сзади послышался треск, будто десятки пил заработали вместе.
– Стриклы, – шепнул Щербатый
"Не к добру"– решил Мутный.
– Пора уходить, – Щербатый.
"Пора" – Мутный остался стоять.
Треск становился громче.
На поляну летела стая. Не совсем птиц, конечно. И вовсе не птиц. В красном одеянии, с жёлтыми прожилками. Четыре прозрачных крыла били воздух и издавали звук, который не спутаешь больше ни с чем.
Дерево ЗАКРИЧАЛО.
Ещё до того, как вонзился клюв, длинный как спица, и острый как бритва. Протыкая толстую древесину, будто нож протыкает масло. Ещё и ещё. Второй, третий, четвёртый…
Древопийцы – так называли стриклов в народе.