«Какой я дурак, что прогнал ворону, – думал он, силясь отыскать вокруг хоть какие-то признаки жизни, кроме своего стынущего тела, – хоть бы перед гибелью своей прощенья у ведьмы той попросить… Всяко лучше для Царствия Божьего… Да, видимо, не видать мне его, Небесного Иерусалима, раз грех я тот исповедать забыл. Так и суждено, знать, моей душе здесь остаться, где мрак да скрежет зубов… Да и куда же бесовская птица эта могла запропаститься?»
Тут услышал он, как мышка шуршит под полом, обрадовался, что хоть что-то живое в мире этом загробном есть, возвеселился сердцем: всё кругом мертво, даже он сам, но вот комочек тепла есть, к жизни тянется, коготками своими землю холодную скребет. Разодрал он руки в кровь, пытаясь пол разворотить. Кровь его оказалась черная да гнилая, да только запахла она могилой, как тут же в льдинки превратилась. Все ногти он себе пообломал, однако же подцепил одну доску, добрался до мышки, взял её в руки да, к сердцу прижав, согрелся. И превратилась мышка та к Марену – царевну снежную. Молвила она грозно:
– Здравствуй, царь Иоанн. Что, договор пришёл заключать?
– Да… – онемевшими губами ответил Васильич.
– Ну что же, знаешь ты теперь цену жизни. Знаешь, что в мире наступит, если кругом смерть и зима восторжествуют?
– Знаю…
– Знаешь теперь, как страшно умирать? Не пожелаешь теперь такого даже самому злому врагу своему?
– Не пожелаю, царевна…
– Ну коли пришёл ты соглашение заключать, выслушай мои условия.
– Слушаю внимательно тебя, государыня…
– А уговор наш будет таков. Отпущу я тебя обратно в мир живых, если зарок мне дашь, что будешь каждую травинку, каждую букашку беречь. Я хоть и царица мёртвых, да поставлена я Богом единым колесо жизни крутить на самой нижней точке, где вязнет оно в сугробе. Здесь, где вмерзает оно в землю, должна я толкнуть его, чтоб дальше оно двинулось к жизни и весне… Понимаешь ты мои слова?
– Понимаю, государыня.
– Ну так что, по рукам?
– По рукам, – только и успел ответить царь, как исчезло видение. И превратилась Марена опять в мышку крошечную. И как отдала она тепло своё, и как проникло оно внутрь тела Иоаннова, так услышал он звон колокольный и понял, что жив, что на земле он. И сила вдруг такая в нём появилась, что выбил он крышку дубовой колоды да выбрался из-под земли на свет Божий.