Так хотелось жить, любить, мечтать. В отсутствующих глазах мозг рисовал картинки голубым и изумрудным светом. Сначала Алексей не обращал внимания на всполохи неясных очертаний, что на мгновенье взрывались у него перед глазами, прекрасно понимая, что видеть на самом деле, он ничего не может. Потом, в процессе скуки, решил поиграть сам с собой, доверится всплывающим картинкам, попробовать их рассмотреть внутренним открывшимся так внезапно взором. Он погружался в переплетение извилистых голубых дуг, всполохи изумрудного цвета, каждый раз мысленно рассказывая Инге, что он видит перед собой. И вот, однажды, он увидел слабые очертания маленького окна, фигурки, сидящей на краешке кровати. Это нельзя было назвать зрением. Нет. Это можно назвать было видением. Через все органы чувств, и тот большой орган, что спрятан в его груди и через воронку в голове, в пучок собиралось изображение на внутренней стороне закрытого глаза. И осознав свое открытие, в радости, открыв все свои чувства, собрав их в пучок, в большой центр света, в середине своей груди о мысленно позвал – Инга…
Врач перебирал на светящемся экране страницы с результатами анализов. В темном кабинете, уже давно спустилась ночь, не включая освещения, он довольствовался лишь голубой подсветкой проекции.
Увиденное привело в ужас. Результаты обследования показывали активацию шишковидной железы, перестройку гормональной системы, активную работу правого полушария мозга. Клетки ДНК пытались выстроиться в идеальную решетку «чистого» человека. Анализы принадлежали самому Льву Константиновичу. Он стал превращаться в гомо-сапиенс.
Наблюдая за своими подопытными, врач заметил у себя странные симптомы нервного расстройства. В голову все время лезли мысли, вопросы, перемежаясь с давно похороненными на задворках воспоминаниями детства. Необычайная усталость накатывала в конце дня, опустошенность. Если раньше он с гордостью ехал после работы домой, считая себя важным человеком для общества, добившимся больших благ, то сейчас все казалось пустым, не интересным, обыкновенным и привычным. Вид его домашней капсулы стал наводить тоску и уныние. Раздражало обилие пластика и полимеров вокруг. И пусть это были самые экологичные материалы, которые можно было пускать множество раз в переработку, в интерьере капсулы не чувствовалось никакого уюта или тепла.