Он почти не осознавал дальнейшего разговора, автоматически что-то отвечал, а перед глазами была Кристина. Разум отказывался вместить в себя полуторавековой барьер, разделивший их навсегда. Это казалось глупой шуткой. Психика не выдержала такого фокуса, и Майк закричал. Он вопил, забыв о включенной связи, о том, что его голос не выйдет дальше узкого пространства металлической капсулы, скользящей в черноте над изменившимся миром, словно инородное тело.
Белова постепенно вводили в курс дела. На экране появлялся лишь Горифлай Моро, других людей Майк не видел. Горифлай расспрашивал о временной дыре, впрочем, без особых подробностей. Затем поведал о ситуации на Земле в настоящем. Рассказал о двух эпидемиях, унесших за треть двадцать первого века девяносто процентов населения планеты, о том, как остатками человечества для выживания были приняты законы обязательных межрасовых браков, что способствовало уничтожению неравенства и спорных генетических различий. Слушать его было вдвойне тяжело из-за странной манеры говорить: булькающая речь вызывала желание прокашляться самому.
Горифлай обещал как можно скорее организовать посадку. Однако с ней возникли трудности. Как объяснил Моро, обнаружение космической ракеты – он так и сказал: ракеты – стало для землян большой неожиданностью. Требовалось время для решения связанных с этим задач. Спустя две недели Майку сообщили о готовности.
И теперь Белов вел корабль на снижение по заданной траектории. Перед этим он спросил Моро, следует ли сбросить остатки горючего, оставив лишь минимум для посадки. Тот посоветовал избавиться от лишнего балласта.
Майк держал руку на рычаге отстыковки резервного бака с топливом. Корабль – это единственное, что связывало его с безвозвратно ушедшим временем, его временем. Без горючего космическая машина превращалась в консервную банку. Хотя после посадки разницы не будет никакой. Для нынешних людей его летательный аппарат – нелепый анахронизм, место которому в музее.
Все же логика и здравый смысл уступили чувствам, и горючее он оставил. Это усложняло посадку, но не критично. Белов аккуратно скорректировал движение корабля, регулируя взлетно-посадочные крылья, и опустил его в точно заданные координаты. Даже шасси не взвизгнули. На обширной бетонной площадке располагалась разметка, и он остановился ровнехонько по ней.