В таких условиях мы не можем говорить о расовой наследственности. Строго говоря, чтобы определить популяцию как расу, необходимо, чтобы определенными чертами были наделены все представители популяции, такими как структура волос, цвет кожи и форма носа негра в сравнении с теми же чертами у жителей Северной Европы. Когда такими отличительными чертами обладают лишь некоторые представители популяции, в то время как все остальные внешностью и работой организма схожи между собой, эти черты уже нельзя считать истинно расовыми признаками. Значение их тем меньше, чем больше представителей популяции, которых можно по этому признаку сопоставить. Жителям севера Италии присуща круглая форма черепа, скандинавам – продолговатая. Однако внутри каждой группы может наблюдаться такое разнообразие форм, а иные черты могут быть между собой столь схожи, что с уверенностью утверждать, что случайно отобранный нами человек – итальянец или скандинав, попросту невозможно. Наиболее ярко выраженные черты можно с наибольшей долей вероятности отнести к той или иной местности, однако черты усредненные могут быть свойственны и другой группе. Особенности телесного облика двух групп суть не расовые признаки в строгом смысле этого слова. И хотя в наиболее типичных таких группах можно описать количественные параметры тела и особенности внешности, не все ее представители будут этим показателям соответствовать.
В качестве примера можно привести физические особенности итальянцев. В Италии наиболее разительно отличаются друг от друга жители Пьемонта и Сардинии. Мы располагаем данными о форме черепа людей в этих двух группах, а также о структуре и цвете их волос. Если мне, на основании этих трех черт, нужно будет совершенно случайно определить принадлежность человека к одной из двух групп, меж собой идентичных, я ошибусь 125 раз из 1000. Если же мне нужно будет определить, является ли человек пьемонтцем или сардинцем, я ошибусь 43 раза из 1000. Невзирая на существенные различия между этими двумя группами, вероятность того, что я определю их представителей верно, лишь в три раза выше, чем в случае со случайным распределением.
В заблуждение легко может привести общее впечатление. У большинства шведов светлые волосы, голубые глаза, высокий рост и продолговатый череп. От этого в наших умах формируется образ типичного шведа, и мы забываем, что в Скандинавии встречается множество других вариантов внешности. Говоря о сицилийцах, мы представляем себе смуглого, невысокого человека с темными глазами и волосами. Когда мы думаем о «типичном» сицилийце, люди иной внешности нам на ум не приходят. Чем более народ однороден, тем крепче наше представление о таком типе. Нам представляется, что всякая страна населена людьми определенного типа, характерные черты которого заключаются в наиболее часто встречающихся особенностях. Впрочем, это ничего не говорит нам о том, в каком сочетании они наследуются и как могут между собой различаться. Тип формируется довольно субъективно на основе нашего повседневного опыта.