Столь неожиданный манёвр обескуражил нападавших, и вторая атака была уже не столь напористой и смелой. Агидельцы, строй которых заметно поредел, с трудом подобрались к стене из телег, но подняться на неё не могли – всего-то десяток защитников с успехом отбивал любые их попытки. Уже показалось, что крепость устоит и к позору агидельцев наказание Тама-Тархана станет только результатом доброй воли эсегелей, но именно в это время трое барсулов добрались, наконец, до моста.
Они оказались как раз под тем местом, где громоздились остатки снежных глыб, которые младшие защитники подносили старшим, бившимся на баррикаде. Агидельцы забросили на деревянный настил веревки с крючьями и стали подниматься по ним. Оказавшись на мосту, Айдарук выхватил из-за пояса рыбью тушу и принялся хлестать ею каждого встречного. Чуксар держался рядом, используя вместо рыбы бараний хвост, а рослый крепкий Ушапай просто хватал мелюзгу за ворот и швырял в овраг. Друзья быстро разогнали младших эсегелей, и Айдарук уже взобрался на остатки снежной горы, но у её подножия наткнулся на последнего мелкого защитника. Это был тощий паренёк в длиннополом халате и маске из сосновой коры с прорезями для глаз. В руках он держал длинную жердь и когда замахнулся ей для удара, Айдарук инстинктивно пригнулся, чтоб увернуться, но парнишка неожиданно не стал быть его с размаху, а коротко и резко ткнул концом шеста в грудь. Тычок вышел не сильным, но Айдарук потерял равновесие, поскользнулся на ледяной глыбе и скатился вниз. Тут же вскочил на ноги и быстро взобрался обратно, но получил ещё один толчок, который на этот раз не сбил его с ног, но всё же заставил остановиться. Айдарук успел заметить, что Чуксар и Ушапай обошли гору со стороны и уже вступили в бой у самой баррикады, наверху которой показались и другие агидельцы – эсегели, отвлекшись на атаку сзади, не могли удержать нападавших спереди.
Агидельцы одержали верх, но Айдарук, который добыл для всех эту победу, застрял на снежной горе. Разозлённый этим, Айдарук левой рукой поймал шест, которым его снова пытались ткнуть, а правую запустил в наплечную сумку, выхватил оттуда тяжелый снежок и с коротким замахом пустил его в цель. Он попал прямо в берестяную маску. Та с хрустом сломалась пополам и не упала с лица только потому, что держалась завязками на затылке. Вскрикнув, пронзительно и тонко, защитник выронил шест и, пошатнувшись, осел на снег. Айдарук издал победный клич, спрыгнул вниз и оказался рядом с поверженным врагом. Собираясь отомстить мелкому балбесу, он зачерпнул в горсть побольше мокрого истоптанного снега пополам с грязью, схватил разбитую маску за нижний край, сдёрнул её и… замер, встретившись взглядом с двумя изумрудами глаз, блестевших навернувшейся слезой. Девчонка! Это была девчонка лет пятнадцати, не больше. И на её обиженно-испуганном лице чуть выше левой скулы на белоснежной коже уже наливалась красно-синяя блямба ушиба, а на бархатных губах, чуть приоткрытых из-за сбитого дыханья, краснела капавшая с носа кровь. Она тонкой струйкой стекала на подбородок, а оттуда на шею, настолько тонкую, что Айдарук удивился, как она не сломалась, когда голова девушки откинулась назад при попадании снежка.