А те, что не подняли против своих голосов.
Зверю неважно, кто перед ним стоит.
Важно горло своё и чужое, отданное,
Подставленное его зубам.
Михалыч достал из подпола динамит
И пошёл глушить рыбу. Насвистывая в бороду
Интернационал…
* * *
Закат и слегка морозный вечер.
Он чувствовал запах её.
Тот самый. Безумный.
Той самой Первой встречи.
И нежный взгляд её.
Чуть усталый…
Адель завернулась в плед пёстрый, флисовый,
По самые брови.
Спала.
Сопела.
– И всё-таки у неё зачётные сиськи, -
Подумал Илайя куда-то в стену…
А уходить с каждым разом больнее.
И хочется так вот прийти и остаться.
И брать её к хищникам всё страшнее.
В кино, в ресторан бы с ней или на танцы…
И тонкие кисти.
И мелкие пряди.
И рот так вот глупо во сне приоткрыт…
– Не блядь.
Хотя в общем все женщины – бляди. –
Ругнулся Илайя
И вышел курить…
* * *
Тело твоё в огне.
Разума ты лишён.
Ты же поддашься мне
Шеей под топором.
Ты же растаешь льдом.
Сплавишься, как металл.
Тело твоё – дом.
Сердце твоё – храм.
Только в доме твоём
Я поселилась вдруг.
А перед алтарём
Мой обитает дух.
Только в твоих глазах
Жажда меня иметь.
Хоть бы и в кандалах.
Хоть бы потом – смерть…
Будущее не тронь!
Ждать нам чего для?
Пламенем на ладонь
Сегодня сойду
Я…
* * *
Снова запах духов
И касание рук.
Шёпот.
Ласки.
Порочный наш круг.
– Забери мою душу, а с ней и грехи.
Ибо дьявол сожжёт меня
За стихи.
Преисполни надеждой.
Прогони этот сброд.
– Ты не бойся.
Не бойся огня.
Не сожжёт!
Залюбуюсь тобой.
Засмотрись на меня.
Это губы
Мои
Обжигают тебя…
* * *
Я не вижу ночью
Твою сторону Светлую.
Ты не видишь днём
Мою сущность тёмную.
Эти половинки кажутся нам незаметными.
Но мы повязаны.
Точно.
Печатью кровною.
И когда на карте выпадет искушение.
Я готов поддаться.
Готов продать душу дьяволу.
И моя половина
Предастся забвению. А другая /твоя/ станет моею
Забавою…
* * *
Так тянулись долгие месяцы выздоровления.
Иногда Илайя пропадал на неделю.
Иногда на несколько скучных дней.
На одну ночь. На пару ночей.
Жизнь взаперти протекала размеренно однообразно.
Шрамы на коже почти исчезли.
Дед мазал их мазью.
Вонючей и даже на вид отстойной.
Варево жглось и щипалось пребольно.
Адель терпела. Скрипя зубами.
И пыталась выведать об Илайе.
У бабки, у пса, у его одежды,
У запахов леса, у шапок снежных
На дальних склонах там в отдалении,
У легких следов его на ступенях…
Но бабка была от рожденья немая,
А пес только таял, с Аделью играя.