Зато я всегда хотел выглядеть модно. То ли во втором, то ли в третьем классе решил проколоть себе левое ухо. Серьга ухе в то время была довольно смелым поступком: в Зеленогорске такие «выкрутасы» не приветствовались. Однако мама меня поддержала.
Она всегда меня поддерживала: решил волосы перекрасить – пожалуйста, ухо проколоть – да ради бога.
Мама нашла старое кольцо, мы пошли в ломбард, перекатали это кольцо в серьгу и поехали в поликлинику, чтобы проколоть ухо. Заходим в лифт, а там – Александр Степанович!
– О! Здрасьте! – удивился он. – А вы тут какими судьбами?
Мы с мамой переглянулись.
– Э-э… – начал я.
– Спина у него что-то болит, – почему-то выдумала мама.
– Спина? – забеспокоился тренер. – Ну-ка, повернись.
И начал меня ощупывать:
– Так болит? Нет? А так?
Я чувствовал себя полным дураком. Ну и мама, конечно, не рада была тренера обманывать.
На следующей тренировке, увидев меня с серьгой, тренер удивился, спросил про нее и про спину, конечно. Я что-то соврал. Надеюсь, он так и не понял, что мы его в поликлинике дурачили. А главное – смысла в этом совершенно не было. Но в те годы в людях всегда жила какая-то опаска чего-то.
Когда мне было примерно 15 лет, Александр Степанович между делом мне сказал:
– Ты чуть не сделал большую ошибку в своей жизни!
А история была вот какая. Мне, тогда – десятилетнему, показалось, что тренер других ребят дает им более интересные задания, и я попросил маму переписать меня к нему. Мама особо не разбиралась, пошла к новому тренеру, попросила меня взять, тот взял.
Проходил я дня три – тренер заболел, и я снова очутился на тренировке у Александра Степановича. Он, конечно, первым делом задал вопрос:
– А ты где был?
– Да я к другому тренеру переписался…
– Переписался? Отсюда только выписаться можно, а не переписаться.
Коротко и ясно. Я сразу все понял и к другому тренеру больше не ходил.
Ошибка заключалось в том, что у того тренера не было воспитанников с результатами, а Александр Степанович уже к тому времени вырастил не одного чемпиона и видел во мне перспективу, которую надо было развивать, чего тот тренер делать совсем не собирался.
Вот так бывает.
* * *
В отличие от садика и лагерей с походами, школу я искренне любил. Поначалу я был отличником, лучшим в классе. Зимой из-за морозов иногда школа была закрыта, и всем ребятам это очень даже нравилось, а я, наоборот, расстраивался. Уговаривал маму на всякий случай пойти со мной в школу – вдруг она открыта? Мы полностью одевались и шли до здания школы, лишь бы я убедился, что занятий действительно нет. Мне кажется, таких детей и тогда немного было, и сейчас не сыщешь. Старший мой, впрочем, тоже в школу с большим удовольствием ходит, но это наследственное, видимо.