Затекшая шея едва не со скрипом позволила повернуть голову в сторону двери, которая в эту же секунду осторожно приоткрылась. На пороге оказалась красивая молодая женщина с полными усталости глазами, большими, как у куклы. Она застыла, видимо, заметив меня, и едва не упала, но вовремя удержалась за стену.
– Боже, дорогая, наконец-то! – пролепетала она и рванула ко мне, – как ты? Что чувствуешь?
Холодные ладони сжали мои щеки, и в порыве радостной нежности женщина расцеловала все мое лицо. На коже остались капельки слез, которые она поспешила утереть. Мне же хватало сил лишь вглядываться в её черты, изо всех сил стараясь вспомнить хоть что-то. Красивые осветленные волосы, две родинки на щеке, густые брови и темно-красная помада, которая наверняка осталась на моем лице.
– А вы кто? – шепнула я, и глубоко в её широких зрачках что-то рухнуло.
– В смысле? Солнышко, ты чего? Я твоя мама.
– Ма-ма, – протянула я, как бы пробуя это слово на вкус, – совершенно непривычно, – я ничего не помню.
Мир перевернулся едва ли не сотню раз, и теперь мимо лились тела и лица в замысловатом танце совершенно непонятных слов и эмоций. Были врачи, медсестры, и все они кружились вальсом с женщиной, которая назвалась моей матерью. Вряд ли от настоящей мамы должна быть такая зияющая пустота в душе, – но тем не менее, другой мне не предложили. А, значит, остается играть по правилам.
Меня зовут София, мне семнадцать лет и у меня полная потеря памяти, что принято называть амнезией.
***
17 апреля
Знали ли вы, что при потере памяти, многие приобретенные знания остаются словно выбитые на камне? Все, что ты когда-либо зубрил, изучал с неподдельным интересом, не принимая это как должное, может остаться в несчастной пустой голове. Так сказать, единственная возможность не превратиться сознанием в годовалого ребенка, способного лишь плакать. Таким образом, я знаю все о динозаврах, цветочных композициях, что в культуре Японии называют «икебанами», разбираюсь в архитектурных терминах и правописании большинства слов. Но не имею не малейшего представления, где я живу и как зовут моего отца.
Сутки меня не выпускали из больницы для десятка обследований. Двадцать три дня я провела в коме из-за ушиба головы, – это было единственное последствие страшной аварии. Бедному мозгу пришлось несладко, и он решил, что забыть всю жизнь – лучшее решение. Наверное, я легко отделалась, потому что в другом случае я могла бы стать калекой или вообще не проснуться. Пара царапин и амнезия при столкновении с фурой на огромной скорости, – это подарок судьбы.